11. Level 6. Бар «Сталкер».
– Я же говорил, что хоть и велика Зона, но мы еще встретимся! Я Одинокий Волк, помнишь меня?
Мессер окинул усталым взглядом радушно улыбающегося сталкера и тихо сказал:
– Помню.
– Да, многое изменилось со времен нашей первой встречи, раз первым словом, которое я от тебя сейчас услышал, оказалось «Помню!». А раньше у тебя на языке были лишь одни вопросы... Ты уже познакомился с Крысой? Он здешний хозяин, почти бог (Господи, прости меня!).
– Мне хватило его подручных, охраняющих вход («А вопросы у меня остались, только теперь я научился язык держать за зубами»).
– Ты должен его понять, в здешних условиях...
– Я никому и ничего не должен! И я... очень хочу спать.
– О! Вот теперь я слышу, что это точно ты. Позволь, я покажу тебе местные апартаменты, на первых порах, без провожатого здесь можно и заблудиться.
Мессер пожал плечами – в принципе, он был не против помощи. Гигантское помещение, приспособленное под базу сталкеров почти в сердце Зоны, было когда-то ю частью какого-то цеха или даже целого завода. Без проводника здесь в самом деле было легко заплутать. Правда, Мессер устал настолько, что ему не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Путь сюда от разгромленной базы группировки «Долг» занял трое суток. К тому же в пути его прихватил выброс – что-то они за последнее время участились, ломая устоявшийся привычный ритм жизни в Зоне. Да ещё пришлось дать основательный крюк, пытаясь сбить со следа стаю слепых псов, увязавшуюся за ним в одном заброшенном хуторе. И надо было возобновить запас отобранных Убийцами артефактов, да попытаться отсортировать накопившиеся документы, часть из которых он минуту назад вынужденно продал подручным Крысы за право входа на территорию этого то ли профилактория, то ли пансиона с дурацким названием «Бар “Сталкер”». Скорей уж это напоминало крохотное княжество посреди враждебной территории. Говорят, что даже вояки не отваживаются устраивать сюда свои рейды.
– Ну вот мы и пришли, – сказал Одинокий Волк. – Это что-то вроде местной гостиницы.
Очевидно, когда-то здесь было нечто наподобие сектора научно-технического персонала, но сейчас помещения переоборудованы в спальные отсеки.
Одинокий Волк подергал пару дверей, они были заперты, но вот одна распахнулась.
– Располагайся, – улыбнулся Одинокий волк, ¬– я думаю, тебе надо поспать часиков семь-восемь. Двери запираются только изнутри, и как только дверь открыта – отсек считается не занятым. Снаружи его запереть нельзя, поэтому каждый всё свое таскает с собой. Да и мало ли что, надо быть постоянно готовым к срочной эвакуации. Выспишься, а потом я тебя отведу в самый настоящий бар, там можно будет и выпить, и закусить, и поговорить.
Мессер запер за Одиноким Волком дверь, швырнул в угол вещмешок, скинул плащ, внимательного осмотрел всё кругом – «бережёного бог бережёт», – а потом с наслаждением растянулся на узкой койке. После берлоги Жабы это за последнее время был первый раз, когда он собирался поспать в более-менее человеческих условиях.
«Надо бы пистолет переложить под подушку», – лениво подумал он.
Последнее, что Мессер увидел, засыпая, был зрачок телекамеры, тускло поблескивающий в углу.
«Интересно, он функционирует или так... остался от прежних времен. А если функционирует то, что Крыса хочет этим сказать? Кстати, я как-то не обращал внимания, но, по-моему, я уже встречал их и в НИИ Агропрома. И в подземелье у карликов. Только у карликов, все телекамеры были “мертвыми”».
– Ну вот и наш бар, – Одинокий Волк обвел широким жестом помещение.
Мессер ощутил смутный укол памяти...
(...огромный грязный бункер, поделенный вертикальными балками на сообщающиеся блоки-ниши.. .учитывая его общую длину, тут околачивалось человек 30...)
...словно он уже когда-то видел нечто подобное, какие-то смутные, но несомненно связанные с данным местом (или точно таким же) ассоциации.
Помещение было длинным, узким и больше напоминало учебный класс, разве что лавки стояли не с одной стороны столов, а вокруг. В помещении, кроме них, находилось еще человека четыре, дальний конец из-за странного, похожего на аварийное, освещения, скрывался в полумраке, и точнее определить было невозможно, под потолком висели клубы табачного дыма.
Они облюбовали один из столиков на отшибе.
(...жизнь в каждом отсеке была своя: где-то по-чёрному матерились, где-то дрались, где-то плакали...)
– Вон сидит Буйвол, – продолжал негромко просвещать Мессера Одинокий Волк, – говорят, ему удалось чуть ли не дальше всех продвинуться на север. Он даже видел очертания станции... сердца Зоны. А чуть дальше – Хмырь, он немного «того», но он умудрился выжить, попав под излучения установки РД. Обычно последствия аналогичны воздействию Контролера, и после этого то, что остаётся, человеком вообще нельзя считать. А Хмырь ничего... живет, только со странностями...
«...директива горкома, датированное маем 1975 года, о выделении территорий под строительство установок специального назначения РД-100...»
¬ – РД-100, их ведь несколько в округе? – спросил Мессер.
– Ого! – сказал Одинокий Волк и пристально посмотрел на Мессера. – А кто-то ещё жаловался на память.
– При относительно пустой голове новые сведенья усваиваются значительно легче. Даже если часть слов выглядит лишь как загадочная абревиатура, а часть воспринимается и вовсе бессмысленными символами. Кстати, может, ты мне подскажешь, что находится вне Зоны?
– А ты не знаешь? – осторожно поинтересовался Одинокий Волк.
– Зачем бы я тогда спрашивал?
– Ну... где-то есть Город...
(...Далеко отсюда до Города?..
...До Города далеко, а ночь близко...)
– ...я не помню точно, как он называется. Вояки прибывают оттуда, точнее, прибывали раньше…
– У вас у всех поразительный избирательный склероз!
– О чём ты? – искренне удивился Одинокий Волк.
Внезапно Мессер понял, что Одинокий Волк не притворяется, и остальные тоже – не колючая проволока и блокпосты держат их в Зоне, а что-то совсем иное. И они действительно не помнят или не хотят вспоминать, что вокруг Зоны наверняка есть другой – лучше или хуже, но другой – мир. Все словно зациклились на этом мирке и знать не хотят ни о каких других. А ведь наверняка есть этот самый внешний мир, а за внешним миром есть что-то ещё...
(...конкретика данной реальности. Все ли элементы, её составляющие, принадлежат ей...
...абсурд повседневной реальности достиг критического состояния...)
– Да так, – примирительно буркнул Мессер, – просто вспомнилась одна ерунда.
тот мир, при всей неустроенности, нелепости и абсурде, был для местных жителей чем-то вроде наркотика со всеми вытекающими последствиями. Здесь невозможно было жить, но они здесь жили! Но, может, тот мир, который они так старательно изгоняли из памяти, был ещё страшнее? Или они настолько привыкли к этому, что на остальные им просто плевать...
– Ты лучше скажи мне, ты знал Стрелка? – спросил Мессер.
– Да. И ты мне его чем-то неуловимо напоминаешь.
– А Журналиста?
Одинокий Волк не успел ответить, его лицо как-то затвердело, и он процедил сквозь зубы: – К нам направляется хозяин этих благословенных апартаментов – сам достопочтенный Крыса со своими... вонючими крысятами.
Худощавому, подтянутому и даже изящному Крысе было ненамного больше, чем покойному Вороньему Глазу, но взгляд у него был другой, в нём сквозили холод и пустота. Но не пустота зомби – высохший колодец в пустыне, – а пустота бездонного болота (Кругом болото! Одно болото! И нет, НЕТ НИЧЕГО ИНОГО!!!). Было абсолютно ясно, что смерть для этого человека столь банальная вещь, что он уже заранее считает всех вокруг покойниками. Возможно, и себя тоже.
– Это, что ли, ваш хваленый дважды рождённый? – равнодушно поинтересовался Крыса, ни к кому конкретно не обращаясь.
Три холуя, подошедшие вместе с ним, на голову выше и вдвое шире своего хозяина, синхронно сказали «да!». Были они бритыми, узколобыми, но выглядели сытыми и чистыми, им явно не приходилось ползать на брюхе по болоту, попадать под воздействие кислотных осадков и жрать подстреленное воронье.
Крыса вперил взгляд своих рыбьих глаз Мессеру куда-то в переносицу, и тот почти физически ощутил, как это подобие Контролера неспешно роется в его мозгу.
– У меня к тебе есть деловое предложение.
– Я на пустой желудок не люблю говорить о делах, – несмотря на внутренний дискомфорт, почти спокойно ответил Мессер.
У Крысы в глазах промелькнул блеск интереса, он явно не привык, что ему перечат.
– Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? – встрял в разговор один из холуев.
Крыса предостерегающе поднял руку:
– Хорошо, я буду ждать тебя... скажем через час, тебя это устроит?
Он улыбнулся, что было больше похоже на оскал, и, не ожидая ответа, развернулся и пошел обратно. Холуи потрусили следом.
– Напрасно ты с ним так, – задумчиво покачал головой Одинокий Волк. – Он – Крыса-5-й, но в отличие от предыдущих держится на этом месте уже более полугода. А желающих на его место, как ты сам понимаешь, достаточно. Но мало того, он организовал бесперебойную поставку продуктов и боеприпасов...
– Ладно, давай лучше проверим, насколько бесперебойны эти поставки и какие там продукты, – перебил его Мессер («...За работу, да ещё за такую, в наше время надо держаться зубами. За все, что еще осталось, надо держаться зубами. Кроме... прошлого... Откуда это? Я уже так думал когда-то?!»), – а, кстати, откуда поставки-то?
– Какая разница? – удивился Одинокий волк.
«Ну да, – Мессер вздохнул, он уже почти смирился с мыслью о том, что не только у него одного нелады с памятью. Похоже, что у всех обитателей Зоны помять была тщательно прополота, и из неё тщательно были удалены все «сорняки», мешающие функционировать в заданной среде. Все жители Зоны напоминали персонажей компьютерных игр, с жестко заданным диапазоном свободы воли, мыслей и желаний. С ограниченным набором тщательно подобранных «скриптов», заранее заготовленных конструкций, определяющих реакцию персонажей на заданные ситуации. А если, не приведи Господь, возникнет нештатная?
– А в поставки входит хоть какая-нибудь выпивка? – спросил он, решив временно отложить все остальные вопросы до лучших времен.
– Ну конечно! – воскликнул Одинокий Волк с явным облегчением.
– ...не может быть, чтобы ты не имел никакого отношения к Стрелку. Его многие знали, и даже Крыса побаивался, – Одинокий Волк порозовел от выпитого, но не утратил настороженности. — А вот тебя, странно, кого я ни спрашивал, никто не помнит. А ведь такого не может быть – грузовики смерти идут из самой глубины Зоны – значит, ты там был, а пройти туда незамеченным... Что-то тут не так! Не мог же ты изначально... прийти с севера.
– Может быть, и был, может, не был, – вяло согласился Мессер, он почему-то припомнил шрамы у себя на теле, он явно был знаком с Зоной ранее, но сейчас его больше интересовало здешнее мироустройство, а не детали собственной биографии. Может, Зона и на него наложила отпечаток, деформировав сознание и интересы, а может, тому способствовала обильная еда и не такое уж отвратительное, как можно было ожидать, питье. «Может, мы все жертвы какого-то эксперимента... может, нам всем намеренно промыли мозги, кому в большей степени, кому в меньшей...»
Мимо проковылял Хмырь, упорно глядя себе под ноги, он лишь мельком зыркнул на Мессера и тотчас отвернулся, но в момент, когда их взгляды соприкоснулись, Мессер почувствовал: словно какой-то разряд электричества проскочил между ними.
(...Город не был мертвым, он был просто... одиноким, как и Зомби...
...порой казалось, что Город существует только тогда, когда есть... Зомби...)
– Стрелок много воды набаламутил; говорят, что он ушел на север... – Одинокий Волк отхлебнул глоток из своего стакана и совершенно непоследовательно спросил: – А правда, здесь неплохая кухня? Крыса нанял двух парней, не этих «узколобых», а...
– Скажи, Волк, тебе нравится жить в Зоне?
– Что?
– Я неясно сформулировал свой вопрос?
– Ну, видишь ли, – Одинокий Волк выглядел растерянным, но не удивлённым, – конечно, наша жизнь здесь, с одной стороны, несколько... своеобразна, а с другой... однообразна, но есть два нюанса.
– Какие?
– Во-первых, неизвестно, что творится в других местах...
«И, как ни странно, вас это совершенно не интересует», – подумал Мессер.
– А во-вторых, – Волк запнулся, неожиданно оглянулся по сторонам и, понизив голос почти до шепота, добавил: – Есть ещё такая штука... Чёрный Монолит.
12. Level 6. (Продолжение). Крыса.
Мессер в сопровождении двух охранников спускался воистину крысиными ходами на нижние горизонты, где, очевидно, было логово хозяина с глазами прирождённого убийцы. Говорить с узколобыми не было ни желания, ни смысла, чело у них не было отмечено ни интеллектом, ни даже разумом в зачаточном состоянии, разве что инстинктами. К тому же Мессер пытался переварить ту информацию, что ему поведал Одинокий Волк.
«Может, в этом как раз кроется причина моего появления здесь», – Мессер улыбнулся. Уж больно всё это выглядело фантастичным.
– Чего скалишься? – проворчал один из костоломов.
– Вовремя выпить и к месту закусить, разве это не счастье?
– Чего?
– Когда мы уже придём на место? — вздохнул Мессер.
Неожиданно один из костоломов хмыкнул и подмигнул второму:
– А клиент-то так и норовит поскорей расстаться со своей уникальной головой. Видать, даже он не чувствует от неё никакой пользы. И не хрена у него за душой нет, кроме этой самой уникальности.
Крыса ждал, развалясь в кресле, его логово было обставлено скромно, но со вкусом. Огромный полиэкран почти полностью занимал одну из стен.
«Значит, телекамеры функционируют исправно», – усмехнулся Мессер.
– Оставьте нас вдвоём, – сказал Крыса.
Охранники недоуменно переглянулись.
– Мне что, придется повторять? – чуть повысил голос Крыса.
Охранники явно неохотно покинули комнату. Крыса встал, запер двери, вернулся в кресло и равнодушно буркнул:
– Они думают, я не знаю, что их ко мне приставили вояки.
«С чего это он такой откровенный со мной? Обычно это бывает, если человеку доверяют, что было бы абсурдом в данной ситуации. Или если точно знают, что дни собеседника сочтены, но тут, я думаю, он слегка просчитался...»
– Ты думаешь: чего это он разоткровенничался, – Крыса усмехнулся.
«Чёрт, мысли он читает, что ли?!»
– И мыслей я не читаю... Почти, – Крыса вперил взгляд своих водянистых глаз Мессеру в переносицу и неожиданно спросил:
– Ты знаешь легенду о Чёрном монолите?
– Нет.
– Не лги!
– Ну, можно сказать, что почти ничего не знаю. И... не верю.
– А никто и не нуждается в твоей вере. Я и сам... не верю. Почти.
– А в чём ты тогда нуждаешься?
– Молодец! – опять оскалился Крыса, – сообразительный. Я действительно нуждаюсь. В тебе.
– А я в тебе – нет.
– Не хами.
– Хорошо. Будем считать, что я внимательно слушаю... пока.
– Вот так-то лучше. Садись, – благосклонно кивнул Крыса. – Так вот, о Чёрном Монолите...
...Черный Монолит. А вокруг него те, кто приходил к нему ранее...
Звучало это фантастично. Мессер не поверил Одинокому Волку, не верил он сейчас и Крысе. Оказывается, все кругом знали, что на территории Зоны есть целый ряд некогда секретных лабораторий. Когда их построили и для каких целей, естественно, никого не интересовало. Часть из них, пока функционировала, занималась мутациями, благо почва была благодатная. Когда-то на энергетическом сердце Зоны, атомной станции, произошла авария, выброс радиоактивных веществ загрязнил достаточно большую территорию. Был возведён Саркофаг, под многометровой толщей бетона была похоронена основная масса радиоактивных веществ. А в радиусе 30 километров вокруг территория стала Зоной. Но были на территории Зоны и другие лаборатории, возникшие, очевидно, задолго до катастрофы. Более того, кто-то где-то находил отдельные документы, по которым можно было предположить, что авария и была следствием каких-то таинственных экспериментов. Где и кто видел такие документы, доподлинно известно не было. Но слухи были упорными. Слухам невозможно было заткнуть рот, как бедняге Гоплиту, слухи невозможно было изъять из обращения с помощью удачной военной операции или с помощью таких групп, как «Долг», тщательно собиравших и уничтожавших бумажную информацию – в последнее время уже просто по инерции.
И одним из таких слухов была легенда о Чёрном монолите.
В одном из залов покинутой АС якобы существовало такое устройство, которое исполняло желания. Материализовало самые подспудные чаянья. Под эту сказку даже был подведен некий почти научный фундамент. Мол, непонятный прибор, изначально связанный с какими-то эзотерически-экстрасенсорными штучками, под воздействием неизвестных процессов, протекающих в саркофаге, приобрел совершенно новые свойства, связанные с преобразованием времени в пространство... а может, и наоборот.
Мессер покачал головой. Нет, он не верил в эти сказки. Само устройство, может, и существовало, и даже как-то функционировало, но при чем тут желания? Ерунда это все!
К тому же это никак не могло быть связано с ним самим, а значит, было не существенным. Или могло? Мессер посмотрел в глаза Крысы и тихо спросил:
– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я пошел и загадал за тебя желание?
– Я бы мог играть с тобой в прятки, но у меня нет желания. Я имею в виду – играть в прятки, а желаний для монолита у меня хоть отбавляй. То, что я о тебе слышал, вынуждает меня играть с открытыми картами. На пути к монолиту находятся три устройства, некие РД. Сталкеры говорят, что от их действия «закипают» мозги.
– Ты думаешь, что мои мозги более огнеупорные?
– Не ёрничай. Если правда, что ты дважды рожденный, то ты был по ту сторону барьера, который образуют РД.
– Даже если я там был, я ничего не помню об этом. Но неужели я единственный, кто там побывал? Вон Хмырь...
– Может, были и другие. Говорят, там был Стрелок, только его уже довольно давно никто не видел.
– Это ты его отправил к станции, – внезапно сказал Мессер.
Крыса ухмыльнулся:
– Я лишь подсказал, как можно попытаться это сделать.
– Ну и как?
– Для начала я бы на твоем месте наведался в один из лагерей ученых. Ну, хотя бы в районе озер. Они...
Внезапно раздался зуммер. Крыса щелкнул тумблером селектора, стоящего на столе.
– К вам посетитель.
– Кто?
– Третий.
Крыса вздрогнул, выключил селектор и глухо произнес:
– Тебе лучше уйти. Нет, не через эту дверь, я проведу тебя чёрным ходом. В твоих интересах не встречаться с этим человеком.
«Что-то уж слишком явно он печётся о моих интересах», – подумал Мессер. Он не верил Крысе ни на йоту!
Когда за Мессером закрылась дверь потайного хода, Крыса вновь расположился за столом и щелкнул тумблером селектора:
– Пусть войдёт.
Дверь распахнулась, и в комнату вошёл человек в плаще с капюшоном:
– Здравствуй, Крыса. Решил провернуть свои делишки у меня за спиной?
– Здравствуйте, майор. Я действовал исключительно по вашей инструкции.
13. Level 7. Путь в лагерь ученых.
На выходе из подземного коридора Мессера ждал Одинокий Волк.
– Ты за мной следил, – Мессер не удивился, он ожидал этого.
– Ну, не только Крыса обладает широкими возможностями.
– На кого ты работаешь?
– Ни на кого. Недаром меня прозвали Одиноким Волком. Я просто хотел тебя предупредить: не верь Крысе.
– А кому я должен верить, тебе?
– Сам решай, – Одинокий Волк улыбнулся. – Крыса тебя продаст и перепродаст, но сначала использует.
– А ты?
– Я хотел бы помочь тебе.
– Во имя чего?
Одинокий Волк пристально посмотрел на Мессера и тихо сказал:
– Мне почему-то кажется, что ты бы мог что-то изменить в нашем мире.
Мессер вздрогнул, он вдруг почувствовал, что когда-то давно в другой жизни, которую он помнил еще меньше, чем жизнь в Зоне...
(...у него на текущий момент было всё, а то, чего не было, ему бы принесли, стоило шевельнуть лишь пальцем... И тем не менее периодически накатывали глухие приступы беспричинной тоски. Тогда все вокруг начинало казаться глупым и бессмысленным...)
...у него уже была сходная ситуация, но, судя по данному моменту, он не смог ею воспользоваться в должной мере. Где-то на границе поля зрения... Неужели судьба к нему столь благосклонна, что вновь собирается предоставить шанс? С чего бы она стала такой расточительной?
– Для того, чтобы что-то менять, надо сначала представлять, что же происходит на самом деле, – мрачно буркнул Мессер. – Да и вроде бы до недавнего времени тебя всё устраивало. Несмотря на нюансы.
Конечно, он чуть-чуть кривил душой. В отличие от первых дней своего пребывания здесь (которые, как теперь выяснялось, были как минимум «вторые», у него, «дважды рождённого»), теперь в сознании существовала некая почти целостная картина. Точнее, она существовала и ранее, но он, наконец, стал её понимать. Но вот соответствовало ли его понимание действительному положению вещей, это ещё вопрос! Вся эта прорва лабораторий, функционирующих устройств, группировок и кланов, сосредоточенных на столь малой территории, не говоря уже о разнообразии монстров... все это рождало смутные ассоциации с... полигоном. Возможно, Зона и была полигоном, но только каким-то слегка нарочитым, словно гигантская компьютерная игра. И чем дальше, тем сильнее Мессору хотелось узнать, кто же нажимает на клавиши.
– Многие сталкеры пытались проскочить мимо установок РД, – тихо сказал Одинокий Волк. – Некоторые, говорят, проскочили. Но никто их с тех пор не видел. Ты первый, не считая зомби, кому удалось прокатиться в грузовиках смерти почти без видимого ущерба. Кстати, о зомби – в округе появилось несколько, они ищут тебя.
– Пусть ищут, они и так достаточно обделены, чтобы лишать их этого последнего удовольствия, – пробурчал Мессер, глядя вдаль. Погода портилась, начинался изнуряющий северный ветер со сторона АС. В воздухе чувствовалось приближение момента выброса.
– Многие будут стараться упасть тебе на хвост, когда ты двинешься к станции, Крыса в первую очередь. Чёрный монолит чем-то сродни нефти и алмазам: где он, там алчность, предательство и смерть. Людей даже не пугает то, что говорят: будто он исполняет лишь подспудные, самые заветные мечтания. А разве нас, живущих в таких условиях, нельзя заподозрить, например, в подспудном желании... самоуничтожения?
– Бог с ней, с этой философией. Пока не начался выброс, я должен идти!
(...не мешкая, идти до следующего ближайшего укрытия, чтобы рационально использовать непродолжительную, периодически предоставляемую господствующими в этих краях ветрами передышку.
Пару раз ветер уже заставал его на открытом пространстве. Удовольствие, чего греха таить, ниже среднего... Одно ребро так и срослось с тех пор неправильно. Не ломать же его теперь снова!
Он шел быстро, стараясь не смотреть вперед и не загадывать заранее: подвернется ли впереди надежное укрытие...
Однажды он просидел в какой-то трубе целых пять дней и понял, что если на шестой у него не хватит мужества уйти, эта труба станет его могилой. Но он ушел... Вот тогда-то его первый раз и прихватил ветер, и ребро он сломал именно тогда...
Но в следующий период затишья он все же встал и пошёл вперёд...
И шёл, пока не свалился...
А в следующий период снова встал и снова пошёл вперёд. А когда опять упал, то полз, пока не потерял сознание...)
– Возьми мою винтовку, – Одинокий Волк протянул Мессеру оружие, – она уже однажды спасла тебе жизнь. Авось, не последний!
Одинокий Волк долго смотрел вслед удаляющемуся на север Мессеру, а потом достал свой миникомп и вышел на связь.
Мессер первым делом решил пополнить запас всяких полезных штучек, называемых артефактами. Теперь-то он точно знал, что изначально это были самые привычные в обиходе вещи, приобретшие неожиданные свойства или совершенно непривычный вид. Большинство людей в Зоне принимало их как данность, умело извлекая выгоду и совершенно не интересуясь той силой, которая привела к этой удивительной трансформации. Конечно, можно было продать все добытые в логове «Убийц» бумаги Крысе и запастись чем нужно ещё на базе, но у Мессера почему-то не поднялась на это рука. У него оставались продуктовые запасы Вороньего Глаза, была винтовка Одинокого Волка и револьвер. Что ещё надо для «нормальной» жизни в Зоне? Только толика артефактов и везения.
Дорога на север пролегала по территории какого-то промышленного комплекса. Человек, попадавший сюда, чувствовал себя чужим этой загадочной жизни, словно вокруг простиралась чудовищная пищеварительная система. Самое удивительное, что и теперь большая часть механизмов и автоматов продолжала функционировать. Комплекс не только не был лишен подачи энергии, но даже казалось, что он особенно активизировался. Хотя, возможно, это впечатление усиливалось отсутствием людей. При этом нельзя было сказать, что на территории комплекса не было живых существ. Пожалуй, никогда и нигде прежде Мессер не встречал такого обилия различных уродов. Местные твари были явно более приспособлены для обитания именно в этих металло-каменных джунглях и на открытом пространстве просто бы не выжили. Они ловко сновали по винтовым металлическим лестницам, скользили по металлическим тросам. Похоже, часть из них и питалась продукцией, производимой автоматами. И вообще основным в их жизни было жрать и спариваться.
Невольно складывалось впечатление, что весь этот комплекс изначально существовал лишь для того, чтобы проверить его, Мессера, реакции, словно это полоса препятствий, которую он (ощущение усиливали глазки телекамер, растыканных в самых неожиданных местах) должен пройти, чтобы... что? Выявить свою суть? Получить приз? Да разве жизнь организована для того, чтобы он в ней жил, разве это не самостоятельный процесс, к которому можно лишь приспособиться? Или всё же в нём возможно что-то изменить?
Так. Опять он начинает сползать в философские топи. А они до сих пор ничего хорошего ему не приносили. Лучше сосредоточиться на прохождении маршрута, пока одна из тварей одним движением челюстей не внесла ясность во все вопросы сразу. Да и признаки надвигающегося выброса становятся всё явственней – вон и уроды активизировались, как перед землетрясением. Надо отыскать надежное убежище, забаррикадироваться и переждать.
В каком-то особнячке, очевидно, выполнявшем ранее административные функции, Мессер отыскал более-менее приемлемое помещение. С бронированной дверью (наверное, здесь раньше была бухгалтерия) и даже с остатками мебели. Он придвинул к двери шкаф, подпёр его колченогим письменным столом, сел на пол, винтовку пристроил на коленях и попытался уснуть…
...бесконечные тоннели, ни капли света, сладострастные вздохи и безумно весёлый хохот во тьме...
...словно зверь, он чисто инстинктивно находил дорогу в полной темноте, чувство голода уступило место чувству страха, тоже животному, нутряному...
...потом он упал и какое-то время полз...
...он блуждает странными и запутанными лабиринтами, стены в которых податливо-тёплые, осклизлые на ощупь, словно живые…
...дикий крик!..
Когда он пришёл в себя, то долго не мог сообразить, слышал он этот вопль наяву или... Как всегда после выброса, он патологически хотел есть. Мессер достал из вещмешка консервы и стал отрешенно жевать, стараясь ни о чем не думать.
Когда он разобрал баррикаду и вышел из комнаты, то обнаружил под дверью труп одного из телохранителей Крысы. (Значит, вопль ему не примерещился, а остальное?). Точнее, то, что от него осталось. Да, это тебе не в бункере сидеть, поигрывая бицепсами. Интересно, Крыса имеет доступ к здешним видеокамерам, видел он смерть своего выкормыша и что при этом чувствовал? И где сейчас его «брат-близнец»? Мессер внимательно оглядел следы, его больше волновало то, что так отделало «крысеныша»? Скорей всего это была Плоть. Хотя обычно она довольствовалась обыкновенными крысами. Очевидно, выброс сделал ее особо активной. Ирония судьбы: «крысеныш», приспешник Крысы, погиб от зубов пожирателя крыс.
Но в данный момент выброс был Мессеру на руку. После выброса образовывались новые аномалии. Локальные изменения гравитации, мобильные области экстремальных термических катаклизмов и ещё черт знает что! А где аномалии, там появлялись и артефакты. В первую очередь Мессера интересовал студень, чёрные булавки и, если повезёт, чье-нибудь оружие или боеприпасы, подвергнувшиеся воздействию аномалий. В таких случаях оружие приобретало особо разрушительные свойства.
Сложнее всего обстояло дело со студнем. Он скапливался в подвалах, а подвалы были излюбленным местом обитания всякой нечисти. Полтергейст, слепые псы и кабаны-мутанты, обитатели открытых пространств, были милыми зверушками по сравнению с тем, что обитало в подвалах. К тому же сам студень был штукой коварной. Порой казалось, что это тоже живое образование, так и норовящее тебя сожрать.
В планы Мессера не входили встречи с другими сталкерами, поэтому он не включал свой миникомп и старался избегать лишней стрельбы. Один раз издали он увидел группу военных . Мессер, не покидая укрытия, понаблюдал за их действиями. Это была хорошо спланированная операция зачистки. Вояки появились внезапно, растянулись цепью, охватив определенный участок, потом на некоторое время пропали из виду, затерявшись среди заводского оборудования, а когда вновь оказались в поле зрения, то стало понятно, что они отловили двух сталкеров. Одного тут же «шлёпнули» на месте, а второго поволокли за собой. Исчезли они так же внезапно: вот они были, и вот их уже нет. Лишь труп сталкера молчаливым укором свидетельствовал о том, что Мессеру это не привиделось. Был ли среди них старый знакомец-майор, Мессер с такого расстояния определить не смог, даже с помощью оптического прицела винтовки Одинокого Волка.
«Интересно, как они их засекли, – подумал Мессер, – по выходу на связь через миникомп, или телекамеры это их собственность? Но тогда почему они не обнаружили меня? Или у них со мной связаны какие-то иные планы? И они со мной играют...»
И тут страшный удар обрушился на голову Мессера.
14. Level 8. Клан «Грех».
«Господи, да они же сумасшедшие!» – при виде распятия в углу его невольно прошибла дрожь. Сначала ему показалось, что на кресте висит костюм сталкера или на худой конец муляж, но когда пламя костра чуть ярче высветило фигуру на кресте, Мессер ясно увидел, что это мумифицировавшиеся останки человека, именно сталкера, а не зомби (теперь он легко мог их различать по едва уловимым признакам, которые словесно не смог бы сформулировать). Над ним на стене размашисто было начертано одно слово «Грех». И похоже, что надпись была сделана кровью.
(...Кровь на стенах!!! Что это?! Иллюзия или кошмарное продолжение конкретной действительности? Распятый человек и... пустота...)
Вокруг костра сидело человек шесть, среди них выделялся один болезненно бледный, весь закутанный в чёрную мантию. Этот держал в руках человеческий череп со спиленной теменной частью и отхлёбывал оттуда какой-то напиток. Глаза, в которых метался отблеск костра, были чёрными, застывшими и пугающими, как глазные впадины у черепа, который вожак держал в руках.
«Это же надо было так влипнуть», – мрачно думал Мессер, окидывая взглядом окружающую обстановку. Огромное помещение напоминало ангар, приспособленный под музей этнографии. Черепа, уложенные аккуратной пирамидой, голова псевдогиганта в огромной стеклянной посудине, ожерелье из собачьих зубов на стене, рядом низка иссохших крысиных трупиков. И странный, не вяжущейся с окружающей обстановкой предмет – огромный сейф. Всё это в неверном свете костра, зажжённого прямо посреди помещения. Собственный череп напоминал Мессеру только что треснутый колокол – ещё гудел, но уже фальшивил. Как его сюда доставили, он не знал – он пришёл в себя уже здесь, когда его с ног до головы окатили холодной водой и поставили перед костром.
Вожак покачнулся и плеснул остатки жидкости из своего страшного кубка прямо в огонь. Удушливый сладковато-терпкий запах дурманил мозг. И тут все запели... скорее, завыли, и было в этом вое столько тоски...
Мессер почувствовал, как у него подогнулись колени, и он мешком осел на заплеванный грязный пол.
Все остальное он воспринимал, словно в тумане.
Кажется, они танцевали вокруг костра, периодически плеща в огонь какую-то жидкость, дурманящие испарения которой делали волю податливой, как размякший пластилин.
В общем, когда выступление местного фольклорного ансамбля подошло к концу, Мессер был готов уже ко всему. По самым оптимистическим прогнозам они должны были его освежевать и съесть. Но этого почему-то не произошло. Вожак внезапно поднял руку, увешанную браслетом из зубов, подозрительно смахивающих на человечьи, и воцарилась тишина.
– Ты избранный, – тихим голосом произнёс вожак. – Второе воплощение Великого Кри.
«Я это свой собственной шкурой чувствую», – подумал Мессер, прикидывая, как подороже продать свою жизнь, которая пока не надоела до такой степени, чтобы за здорово живешь дать себя сожрать этим...
– Ты дважды рожденный, – гнул своё вожак, и Мессер начал подозревать, что жрать его не будут. По крайней мере, пока.
Трудно сказать, чем стал Мессер для членов клана «Грех». То ли фетишем, то ли идолом, то ли игрушкой. Его приковали наручниками рядом с мумией распятого сталкера (уж не Стрелок ли нашел здесь своёе последнее пристанище? а может, Журналист?). Но кормили хорошо, и вообще отношение было терпимым. Друг друга они именовали серыми братьями, но любая попытка заговорить с кем-либо из них вызывала неадекватную реакцию. В такие моменты на Мессера смотрели как на бронзовую статую, которая внезапно решила высказать всё, над чем она успела поразмыслить за последние пару тысяч лет. У Мессера периодически закрадывалось подозрение, что его откармливают, чтобы съесть! Или через глазницы высосать мозг «дважды рожденного» – с этих станется! Чтобы прибщиться, таким образом к его неординарной сути. И он с ужасом сознавал, что однажды уже проходил через нечто подобное!
(...три раза в день перед его клеткой возникала молчаливая нагая фигура с очередной миской. Она просовывала ее в узкую щель в сетке над полом и так же молча забирала пустую посуду и полную парашу...
...на исходе четвертой недели он отупел настолько, что стал забывать отдельные слова. И наоборот, если он помнил какое-нибудь слово, то зачастую уже не мог вспомнить, что оно означает...)
«Ну, Крыса, я тебе запомню это надолго!» – Мессер был почти уверен, что это подручные Крысы навели на него членов клана Грех. Хотя это могло быть частью и чьего-то ещё хитроумного плана... или просто одним из шагов... эксперимента.
У него отобрали всё, нечего было и мечтать о свободе. Оставалось смириться.
Смириться? Да кто они, в конце концов, такие, чтобы он – дважды рожденный, черт возьми!.. был всего лишь кандидатом на распятие под сводящий с ума аккомпанемент их песен и плясок.
И опять же смутное чувство, что всё это уже было с ним когда-то. А раз было, значит, он тогда нашел выход.
Значит, найдёт и сейчас.
Помощь пришла извне. Логово было атаковано группой сталкеров. Скорей всего, это была группа «Чистое небо». Мессер слышал о них, они были одержимы поисками «лекарств» от язв Зоны. Многие сталкеры были им благодарны. Используя их знания, действительно, можно было избегнуть некоторых неприятностей, а также более-менее удачно зализать полученные раны, когда неприятности оказались неизбежными. Только... разве можно лечить, не зная причин зла?
Вот и в данном случае – излишний оптимизм и слабая осведомленность их подвели. Мессер не видел хода сражения, но хорошо мог себе представить по звукам доносящимся снаружи: клан «Грех» явно одерживал верх, постепенно оттесняя поклонников «терапии».
Тут нужна была, как минимум, хирургия, если только уже не реанимация!
Кстати, о реанимации и покойниках. Мессер внимательно посмотрел на останки распятого сталкера, а потом лихорадочно принялся его обыскивать. Благо в помещении они с мумией остались наедине, и никто им, наконец, не пел, не плясал и не мог помешать.
И он был вознаграждён! В одном из многочисленных карманов комбинезона покойника Мессер обнаружил отличный складной нож со множеством лезвий, пилок, напильников, отверток и ещё массой самых различных хитроумных приспособлений. Дело оставалось за малым – открыть наручники, пока не начали возвращаться торжествующие победители.
Ему опять повезло. Ему пока постоянно везло. Это настораживало, но задумываться не было времени. Наручники лязгнули и раскрылись. Потирая запястья, Мессер поспешил к дверям и осторожно выглянул наружу. Его логические построения оправдались в самом худшем смысле этого слова. Члены клана «Грех» равнодушно и методично добивали оставшихся в живых «терапевтов». Может, хозяева ангара и были полузомби, уступавшие в тактических соображениях противнику, но они явно имели звериное чутье и не менее звериную способность выживать и убивать любого, кто на эту жизнь покушается.
Мессер дождался, когда один из полузомби направился к ангару. Нужно было действовать быстро и решительно. Терапевтические методы давно пора было сменить на хирургию. Гниющую ткань надо удалять, не дожидаясь гангрены!
Дальше Мессер действовал, как автомат; возможно и этими навыками он владел в своём прошлом, которое наведывалась во снах и кошмарах. Пропустив противника внутрь, Мессер поступил так же, как поступили с ним самим, – то есть из всех сил огрел по затылку. Затем оттащил бесчувственное тело к распятию (всё же что-то есть в этом символе!) и приковал вместо себя. Чтобы с первого взгляда подмена не была заметна, прикрыл тело тряпьём. Затем, выбрав самый дальний угол ангара, спрятался среди ящиков и стал ждать. Пусть победители соберутся все вместе, а там мы ещё посмотрим, на чьей улице сегодня праздник. Он повертел в руках оружие, отобранное у своего невольного последователя, занявшего почётное место под распятием. Какой-то модифицированный огнемёт – как и все средства уничтожения, имевший один и тот же принцип функционирования: дави на гашетку, и смерть сама решит, к кому идти первому.
И звёздный час Мессера (псевдовоплощения Великого Кри) настал. Когда члены клана собрались подле распятия и прикованного лже-дваждырожденного, чтобы сплясать очередной безумный танец, Мессер вышел из своего укрытия…
Он носился по ангару, сея смерть, палец, сведенный судорогой, давил и давил на гашетку. Мессер стрелял и стрелял, неудержимо, словно его рвало этими огненными плевками…
А в голове назойливым фоном звучал нескончаемый рефрен:
– Бежать! Бежать! Бежать!
«Но ведь я и так бегу, – подумал Мессер, — я всё время бегу. Суть моего существования воплотилась в этом беге...»
– Бежать отсюда!!! Прочь! Прочь!!! Пока не поздно!!!
«Господи, похоже, я начинаю сходить с ума…» – Мессер, словно назло инородному голосу в своей голове, замер, прекратив беспорядочно палить во все стороны.
В воцарившейся тишине стало отчетливо слышно, как потрескивают тлеющие кровавые ошметки, укрывшие в огромном зале всю поверхность пола.
– На этот раз ты выжил, – чужой голос в голове Мессера был спокоен.
Мессер посмотрел вокруг, на дело рук своих, и ужаснулся содеянному.
Великий Кри слишком жестоко и безжалостно покарал своих заблудших братьев...
15. Level 9. Лагерь ученых.
Мессер долго смотрел в глаза мёртвого вожака. Фактически в них не было радужки – один огромный зрачок. Наверняка члены клана уже были мутантами; возможно, они представляли новое поколение Зоны. Мессер обыскал карманы комбинезона вожака, но ключа от сейфа не нашел. В щели распахнутого ворота на шее вожака виднелись бусы из нанизанных на медную проволоку крысиных черепов. Повинуясь интуиции, Мессер вытащил бусы из-за пазухи покойника. Так и есть: место кулона занимал ключ, тоже имевший форму креста.
Мессер открыл сейф и ахнул: чего здесь только не было! Папки с бумагами, низка сушеных человеческих пальцев, банка с заспиртованным глазом кабана-мутанта, несколько миникомпов, граната-лимонка, банки консервов.
Мессер спешно начал набивать вещмешок повместительней, засовывая без разбора боеприпасы, папки, какие-то странные штуковины, назначение которых он собирался выяснить позже, как и содержимое бумаг. Среди обугленных трупов он чувствовал себя неуютно. Один ящик оказался набитым армейскими комбинезонами. Мессер выбрал один посвежей и переоделся. О том, что это могло быть снято с трупа, думать не хотелось. Довершила экипировку винтовка с оптическим прицелом – подарок Одинокого волка. По привычке захватил миникомп, хотя к пользованию им относился скептически. Уж больно это напоминало буек в открытом море, к которому могут поспешить как спасатели, так и хищники.
Он успел не только покинуть помещение ангара, но и продвинуться далеко на север, когда по встревоженному воронью Мессер определил, что к ангару движется какой-то отряд – один человек не мог быть причиной такой паники.
Это были сталкеры, человек восемь, они явно не принадлежали ни клану «Грех», ни группе «Чистое небо». По сдержанной манере поведения и спокойным лицам, хорошо различимым в окуляр оптического прицела, Мессер пришел к выводу, что это члены клана «Убийц». Значит, та часть, что полегла под огнем вояк, была не единственной. Интересно, куда это они так спешат? Может, у них есть своя агентура, хотя бы среди посетителей бара «Сталкер»? Мессер горько усмехнулся. После того, как, разгромив гнездо клана «Грех», он «услышал» голос, Мессер был почти уверен, что за ним следят. То ли влияние Зоны, то ли само продвижение вглубь её теретории обострило скрытые или открыло новые информационные каналы. Хотя, конечно, существовала вероятность, что это всего лишь галлюцинации.
– Но я же «слышал» голос! – Мессер вздрогнул. Если он уже начинает вслух говорить сам с собой, то лучше пока временно воздержаться от окончательных выводов, а заодно и от попыток понять и увязать все факты.
Может, он попал под воздействие Контролера? Нет, он же чувствует себя свободным! Только... полупустым. Но пустота постепенно и неизбежно заполняется.
Продвигаясь дальше на север, Мессер был почти уверен, что наткнётся на один из лагерей ученых. Причем это должен быть не тот лагерь у Янтарного озера, в который ему советовал заглянуть Крыса. Может, всё было подстроено заранее: и операция вояк, преградившая путь; и нападение клана «Грех», и так кстати подтянувшийся к месту действия отряд «Убийц»? Возможно, Крыса хотел его именно уничтожить. Но тогда почему он не сделал этого ещё на своей базе, без помех и хитроумных запутанных построений. Боялся, что ему это даром с рук не сойдёт? Вон и группировка «Чистое небо» попыталась атаковать логово «Убийц». Какая-то сложная возня идёт вокруг него. Возможно, разобраться в ней всё же поможет забытое прошлое? Почему память отказывается вспоминать? Что это – последствие воздействия извне или внутренняя защитная реакция, когда травмированная психика старается вытеснить из сознания всё, связанное с травмой.
Мессер уже достаточно отдалился от ангара. Была, конечно, вероятность, что Убийцы, обнаружив разгром в логове, отправятся по его следам, но скорее всего они решат, что это дело рук группировки «Чистое небо» и что Мессер ушёл вместе с ними. Неужели все верят в эти дурацкие легенды о дваждырожденном? Неужели они связывают с ним такие надежды, что не останавливаются перед взаимоистреблением? Неужели им мало территории и того, что может дать Зона?
«Я ещё не нашел эти проклятые установки РД, – подумал Мессер, – а мозг уже на грани закипания!»
Нет, пожалуй, ему стоило передохнуть. Просто поспатпоспать. Не ожидать, что его каждую минуту могут принести в жертву, не ощущать холод наручников и собственное бессилие, а расслабиться и забыться с сознанием того, что, пока он свободен, всё зависит только от него самого. И при этом желательно не видеть никаких снов.
По иронии судьбы для того, чтобы поспать, Мессер вынужден был залезть на дерево и привязать себя к стволу. Это была издевка над свободой, но так было надёжней. Хотя беднягу Гоплита не смогли спасти ни его вера в миры драконов и героев, ни его гнездо. Тем не менее вероятность быть сожранным в таком положении была сведена к минимуму. А вот что касается снов...
...топот множества ног...
...ужас, в его мозгу почему-то возник образ электромясорубки, под чьи безжалостные лопасти угодило человеческое тело...
...явственно услышал хруст перемалываемых костей и не сразу сообразил, что этот звук исходит от мальчишки...
...не отрывая тощенькую задницу от пола, заморыш, не мигая, смотрел на него и скрипел...
...не сразу дошло, что паршивец смеется...
...отовсюду хлынули... мальчишки. Грязные, оборванные, с безумными злыми глазами, с руками, покрытые коростой, вооруженные кто баллончиками с краской, кто клавиатурой от компьютера, кто ножками от стульев и столов, а кто и вовсе непонятными предметами...
Мессер спал, привязанный к дереву, во сне он вздрагивал, лоб покрылся испариной, а по щеке катилась одинокая слеза.
Когда он через четыре часа проснулся, то чувствовал себя не отдохнувшим, а скорее переболевшим какой-то тяжёлой болезнью.
Трудно сказать, что ожидал он увидеть. Но явно его ожидания не совпадали с наблюдаемой действительностью. Небольшая площадка была тщательно расчищена, вокруг по периметру стояли какие-то странные устройства – то ли защитные, то ли сигнализация, а на самой площадке – несколько больших армейских палаток. А, собственно, что он ожидал увидеть? Стеклянный купол, под которым будут суетиться люди в белых халатах?
Подойдя ближе, Мессер увидел обугленные останки разных тварей, которых словно кто-то специально «обжаривал» вдоль периметра. Достав из кармана гайку, Мессер швырнул её в сторону палаток. Очевидно, хитромудрые устройства были комбинацией гравиконцентрата и «жарки», гаечка резко сменила траекторию полета и вспыхнула. Это ж до какой температуры она должна была разогреться? При этом весь процесс проистекал совершенно беззвучно, и из палаток так никто и не выглянул.
– Эй! Есть кто живой? – негромко окликнул Мессер, стараясь не породить случайную панику. Быть сгоряча поджаренным как-то не хотелось.
Из ближайшей палатки высунулась заспанная взлохмаченная физиономия.
«Интересно, – подумал Мессер, – а что бы сейчас было, если бы я ему всадил пулю в лоб?».
– Тебе чего? – поинтересовалась физиономия, позевывая, – спирту, что ли?
Это было настолько неожиданно, что Мессер на секунду опешил. Тут в недрах Зоны, где бродят жуткие монстры, где творятся странные и страшные вещи, гибнут люди, рождаются легенды – и такое... безумие банальности!
Мессеру вдруг захотелось рявкнуть во весь голос: «Как стоишь перед дваждырожденным?!»
Но порыв был сиюминутным и тут же прошёл.
– Подожди, я щас отключу охранную систему, – проворчал лохматый и исчез в палатке. Мессер судорожно вздохнул и попытался настроиться на предстоящий разговор.
Учёных в лагере оказалось всего трое. Пожилой, но подтянутый Профессор, толстый неопрятный Доцент и Лаборант, тот самый лохматый, что собирался всучить Мессеру спирт. Когда-то это был большой исследовательский лагерь, сюда прибывали добровольцы, доставляли оборудование, но постепенно о нем стали забывать. Сначала прекратился приток добровольцев – что-то там во внешнем мире стало давать сбои. Мессер было попытался уточнить, что же это за внешний мир такой, но у учёных это вызвало лишь раздражение: «о чём говорить, если тут в Зоне происходит такое... каждый нормальный учёный просто обязан находиться именно здесь!..» Было похоже, что их и раньше не сильно-то интересовало всё, что не попадало в сферу их профессиональных интересов, а здесь они просто забыли, что может существовать что-либо ещё, кроме их полевой лаборатории.
Потом совершенно прекратились какие-либо поставки. Лаборатория перешла на автономное существование. Молодые сотрудники постепенно стали уходить в другие места, кто-то вступал в какие-то кланы, кто-то сгинул в недрах Зоны, кто-то погиб, пытаясь раздобыть артефакт позаковыристей. Некоторые стали чем-то вроде легенды Зоны. Например, Безумный Доктор. Это был один из сотрудников лаборатории, но он словно бы стал частью Зоны. У него появились особенности, нормальному человеку не присущие. Нет, он не мутант в прямом смысле слова, но что-то такое особенное в нём... Говорят, что он может собирать покалеченных Зоной сталкеров буквально из кусочков. А то даже и одного из останков нескольких. А еще он якобы умеет общаться с зомби и даже возвращать их к нормальной жизни. Правда, говорят также, что делает он это крайне редко, поскольку считает, что зомби вовсе не хотят возвращаться к «нормальной» жизни.
Всё это радостно поведал Мессеру лохматый Лаборант, Доцент в это время чавкал консервами Мессера, (точнее, покойного Вороньего Глаза) и только изредка поддакивал. Профессор же вообще, не обращал на них внимания, он что-то разглядывал в микроскоп, время от времени радостно потирал руки, записывал что-то в тетрадь и периодически хихикал. У Мессера сложилось твёрдое убеждение, что у Профессора естественнонаучные знания потихоньку превозмогли обычный разум, то есть на данный момент он был уже попросту чокнутым.
Доцент доел тушенку, рыгнул, подмигнул Мессеру и объявил:
– Ну вот, теперь можно и поработать!
И Мессер окончательно пришел к выводу, что, кроме него, здесь в своем уме разве что Лаборант.
– А ещё к нам заглядывал парень по кличке Журналист, – ухмыльнулся Лаборант. – Он был одержим какой-то идеей международного заговора. Всё время бормотал про глобалистов, приплёл сюда каких-то детей...
– А про Стрелка не вспоминал? – осторожно поинтересовался Мессер.
– Со Стрелком это вообще отдельный разговор, – хмыкнул Лаборант. – Говорят, он не поладил с Рыцарями Зоны, и они его разделали под орех.
– Что еще за Рыцари Зоны? – встрепенулся Мессер.
– Говорят, есть такие, – покосившись на Доцента, прошептал Лаборант, – но толком ничего никто не знает. Вроде есть такой орден. Они пытаются поддерживать «статус кво». Их ещё называют Ангелами Зоны. И они охраняют центр, из которого осуществляется общее руководство всей жизнью в Зоне...
В принципе после клана «Грех» здесь был просто курорт. Хозяева хоть и внушали подозрение по части своего пребывания в здравом уме, но их безумие Мессеру было как-то ближе и родней. Может, в «прошлой» жизни он тоже был учёным?
Охранное устройство действовало безотказно. Мессер видел, как оно с легкостью справилось с кабаном-мутантом, решившим на полном ходу пройти сквозь палатки. Огромная туша взвилась в воздух, лопнула, и на землю упало уже с десяток хорошо прожаренных ошмётков. Доцент их тут же собрал, чем-то обработал и подал на ужин. На вкус это было не так уж плохо, несмотря на то, что отдельные части мутанта вызывали содрогание.
Мессер даже втянулся в их безумный ритм. Дрыхнуть до полудня, потом полдня точить лясы, а к ночи вдруг возгораться жаждой научной деятельности. Как оказалось, именно под руководством Доцента Лаборант собрал охранную систему. Мессер с удивлением узнал, что она спасает даже от автоматной очереди, так что его шальная мысль пальнуть в Лаборанта при их первой встрече ничем хорошим не кончилась бы для Мессера, а Лаборант ничем не рисковал, и вопрос его был резонным. Сталкеры часто наведывались сюда и обменивали артефакты именно на спирт.
Профессор был занят исследованиями в области геофакторов на психику (вот уж, воистину, лекарь, исцелись сам!). Зона была кладезем по части наличия таких факторов. Мало того, она порождала новые! Вот, например, Чёрный монолит.
– А что Чёрный монолит? – осторожно поинтересовался Мессер, аккуратно подцепляя ножом кусок жареного кабана.
– Нет, я конечно, убеждён, что это как раз и есть самый настоящий артефакт, – убеждённо изрек Профессор, – то есть то, чего нет. Но! В принципе, его существование не противоречит моей гипотезе о взаимодействии сложных геофакторов, в сумме обретающих совершенно новые свойства, которые практически невозможно предсказать по свойствам составляющих систему объектов... Лаборант, плесни-ка нам с Доцентом спиртика по глоточку!
Мессер не удержался и спросил:
– Вы верите в то, что монолит исполняет желания?
– Смотря как смотреть на этот вопрос, юноша, – Профессор хитро прищурился, – вот когда-то давно я работал в одном из известных институтов, занимающихся проблемами управления, у нас там была скромная лаборатория... Собственно говоря, что вы знаете о нашем восприятии информации из внешнего мира?
– Вы имеете в виде мир вне Зоны?
– Однако вы достаточно дремучи, молодой человек. Нет, под внешним миром я имею в виду мир вне человека, в отличие от его внутреннего мира. Хотя в некотором смысле это можно сравнить и с Зоной. Так вот, откуда у вас такая уверенность, что всё, что вы видите и чувствуете, происходит на самом деле, что ваше восприятие соответствует окружающей действительности, а не индуцировано этой самой окружающей действительностью? Плесните-ка мне ещё! Вот, например, зомби – как вы думаете, они видят мир таким же, как вы?
– Я думаю, нет, – неуверенно пробурчал Мессер.
– А как насчет счастья? Кто из вас счастливей? Кстати, тут недалеко есть городок, и там живут только зомби. А как насчет исполнения желаний? У кого система желаний и восприятие (я бы сказал, трактовка!) действительности находятся в более гармоничной взаимосвязи?
– Я... – Мессер запнулся, – я... не знаю.
– Ну вот, – улыбнулся Профессор, – вы потихоньку становитесь учёным. За это и выпьем! А вообще вам надо поговорить с Безумным Доктором. Тем более я слышал, что у вас, молодой человек, наличествуют кое-какие проблемы с памятью.
– А у вас? – не удержался Мессер.
Доцент, до этого в принципе не участвовавший в разговоре, а лишь налегавший на жареного кабана (Лаборант тоже благоговейно молчал, но по другой причине – просто боялся пролить спирт мимо алюминиевых кружек), довольно хрюкнул:
– Я же вам говорил, Профессор, что этот парень не так прост!
Лицо Профессора вдруг сморщилось и как-то постарело:
– Все мы в той или иной форме пытаемся забыть всё, что связано с сильными отрицательными эмоциями, стрессом... Иначе человек просто не выживет... в наших условиях. А если стресс велик... порою целые народы напрочь забывали свою историю... А может, это глобальные воздействия... геофакторов... или... глобалистов...
Профессор поник, а потом... захрапел.
– Сдал старик! – хмыкнул Лаборант.
– Цыц! – рявкнул Доцент, встал, подхватил Профессора на руки и унёс в другую палатку.
– Всё-таки уходишь, – Лаборант был искренне опечален. – Даже несмотря на то, что старик отказался дать тебе свои записи о цикличности Ветров безумия.
Мессер смотрел на север. Откуда-то оттуда периодически накатывала волна излучения, от которой у сталкеров «закипали мозги». Она обладала некой цикличностью. Если идти прямо на север, то непременно можно будет выйти к одному из источников излучения, а там... там видно будет. Небольшая гряда преграждала путь. Придется отклониться к западу... или всё же сначала заглянуть к Безумному Доктору на болота?
– Ты не обижайся на него, он практически всю свою жизнь провел здесь, в Зоне. Она для него как... – Лаборант запнулся, он не смог подыскать подходящего эпитета. У него у самого, наверное, вся жизнь прошла в Зоне. А с чем можно сравнить Зону, не выходя из Зоны? Только с Зоной.
– Я не обижаюсь. Тут вот у меня документы. Я прихватил их в логове клана «Грех». Может, вам сгодятся на что. Все, что мне надо знать, я уже и так знаю, а то, чего не хватает для полноты картины, в них всё равно нет. Отдай профессору. А мне пора.
– Может, хоть переночуешь... в последний раз?
– Пожалуй, – рассеянно кивнул Мессер. – А на рассвете...
Ночью ему спалось плохо. И, как всегда, снились сны...
...вдруг почувствовал себя участником какого-то жуткого эксперимента. И, как любому подопытному, ему не было дела до целей экспериментаторов.
У него в запасе оставалось единственное – бежать. Неважно, куда и зачем! Ведь пока он бежит, он живет. Но стоит оборвать этот изнуряющий бег – и там... темнота...
Проснулся он внезапно. Ему показалось, что он услышал знакомый звук. Он лежал с открытыми глазами и пытался припомнить, что это за звук.
В палатку вошли Доцент и Лаборант. В руках Доцент держал какие-то листки. Оба были бледными и какими-то осиротевшими.
– Что случилось? – Мессер сел.
– Ты должен уйти, – хрипло буркнул Доцент.
С чего бы такая стремительная перемена?
– Тут вот тебе... Профессор... оставил, – Доцент ткнул бумаги Мессеру в руки и отвернулся.
– Но что случилось?
– Ты должен уйти, – глухо повторил Доцент. – Там в бумагах... о Ветрах безумия. – Он немного помолчал, а потом зло прошипел: – И пусть эта информация для тебя окажется такой же убийственной, как твои папки для Профессора.
Не оглядываясь, Доцент вышел из палатки, и тут только до Мессера дошло, что знакомый звук, который его разбудил, был звуком выстрела.
– Понимаешь, – почти жалобно пробормотал Лаборант, – никто не ожидал, что твои бумаги на старика произведут такое впечатление... Он оставил записку: «Я вспомнил всё! Отдайте график цикличности Ветров безумия Мессеру. Он должен идти!» – внезапно Лаборант всхлипнул и тут же выкрикнул: – Ты должен идти!!!
И тоже вскочил из палатки.
– Прощай! – в спину ему спокойно сказал Мессер.
Мессер шагал на запад, он всё ещё не решил, куда именно пойдет. Пусть медленно пробуждающаяся память сама ведет его по лабиринтам в поисках... своего Минотавра.
16. Level 9. Первый город. Журналист.
Память выбрала город.
...Обнесённый огромным земляным валом, он, словно усталый озлобленный солдат, настороженно выглядывал из-за бруствера, готовый отразить любую внезапную атаку. Хотя, возможно, это впечатление было обманчивым и являлось всего лишь следствием тревожной окраски, приданной каждому предмету медленно оседающим за горизонт огромным тёмно-красным шаром. Умирающее солнце: этот эпитет сейчас казался более чем реалистическим.
Человек угрюмо поёжился. Он шел к этому Городу много дней. Путь был тяжким, и порой казалось, что цель не оправдывает затраченных сил и средств. Город, словно издеваясь, возникал где-то совсем рядом, в ненароком услышанной истории или даже фразе. Но тут же исчезал, стоило Человеку лишь повернуться лицом к человеку, вскользь упомянувшему о Городе. Город играл с ним в злые прятки по одному лишь ему известным правилам. Человеку порой начинало казаться, что никакого Города нет и никогда не было. Но он все шёл и шёл, словно пространство вокруг него позаимствовало характерную черту времени – необратимое поступательное движение, а самому Человеку в этой странной системе отводилась лишь роль точки отсчёта, мимо которой скользит и само время, и мир, обретший сюрреалистическую свободу перемещения.
И вот теперь он здесь. Позади остались дни и люди. Множество людей, с которыми Человека сводила дорога к Городу, занявшая такое количество дней, что Человек давно уже потерял им счёт и абсолютно не помнил того дня, когда он сделал первый шаг на выбранной дороге. И людей он тоже не помнил, по крайней мере, большинство. Лица перемешались, словно в калейдоскопе. Во встретившихся на более позднем этапе пути он смутно угадывал черты тех, с кем разминулся когда-то давно – ещё в самом начале. Потом пришло отчуждение. Людей, которых Человек встречал под конец путешествия, он уже не воспринимал, как объективную данность. Все смешалось: прошлое, настоящее, бывшее и придуманное; реальность и иллюзорный мир фантазии. Казалось, со временем должна была прийти ясность и более глубокое осознание происходящего. Но нет! Окружающий мир вдруг стал зыбким и непредсказуемым. Словно действительность и вправду являлась лишь проекцией его воспаленного воображения. Или все же это потускнели краски мира, и якобы незыблемые законы бытия утратили свою первоначальную жёсткость?
Все чаще и чаще Человек ловил себя на том, что время неравномерно. Что оно всего лишь функция его собственной жизнедеятельности. В один прекрасный момент он вдруг осознал, почему все попытки путешествий в прошлое до сих пор терпели фиаско. Прошлое – это мириады переплетённых хвостиков-щупалец у единого тела – человечества. До какого-то определённого времени любой хвостик, соответствующий клеточке в общем организме, растёт и удлиняется, но наступает момент, когда этот рост вступает в очередную своеобразную фазу. И рост этот становится подобен росту звезд, которые наращивают массу за счёт случайно притянутых более мелких образований – но, вдруг, происходит качественный скачок, и звезда становится чёрной дырой. Наступает коллапс! И теперь все попытки проникнуть в коллапсирующую реальность уже тщетны.
Человек поёжился. В конце концов, все эти экзистенциалистские штучки теперь не должны его волновать. Он дошел. Осталось лишь найти ворота в земляном валу или перебраться через него. Человек стряхнул оцепенение и двинулся вдоль вала, оставив за спиной огромный тёмно-красный шар, уже коснувшийся нижним краем земли.
Перед ним по земле быстро скользила длинная уродливая тень, неестественно заостренная – этакий "человек-копье". Человек мельком подумал, что сам стал похож на эту тень. Он так же остро был направлен в будущее, скользил, не зная преград. И в то же время сознавал, что движение это вынужденное, что он лишь тень каких-то неведомых процессов, которые гонят его сквозь пространство и время. А может, тень – это его, Человека, будущее? Вот оно прямое и почти бесконечное, вот оно чуть повернуто в сторону и стало короче. А вот оно уже жмётся к ногам...
Человек понял, что обошел Город по периметру до половины.
Неужели это произошло так быстро?
Солнце, которое теперь должно было светить Человеку в лицо, полностью скрылось за горизонтом. Еще несколько минут, и мрак станет полновластным хозяином здешних владений...
Дверь Человек отыскал случайно, двигаясь наощупь вдоль вала. Слабый флюоресцирующий свет, нехотя струящийся над Городом, лишь усиливал ощущение здешней неприкаянности.
«Что ждёт меня там?» – подумал Человек, осторожно проводя рукой по полированной поверхности металлической калитки, больше похожей на крышку канализационного люка. Может, все легенды, сложенные о Городе, блеф?
Калитка ржаво скрипнула и легко поддалась неуверенному усилию рук.
Увидеть Город и умереть!
Невольно Человек зажмурился, словно боялся ослепнуть от предполагаемого великолепия, которое должно было встретить его за земляным валом. Не открывая глаз, Человек беспомощно улыбнулся, ощущая на лице спокойное и уверенное дыхание Города.
А потом, отбросив все сомнения, решительно открыл глаза...
...и умер.
А где-то на противоположном конце Города, в одном и, ничем не примечательных, домов, заплакал мальчик, только что появившийся на свет.
Память выбрала город...
Те бумаги, что оказались столь фатальными для Профессора, Мессера оставляли почти безразличным.
Документация о поставках для лаборатории и проекта «Черный монолит». Документация об опытах по вербальному воздействию на сенсорное восприятие, проводящихся в Лаборатории 9...
Значит, Монолит там?
Ну и что? Что могло так потрясти Профессора? Может, его прошлое настолько тесно переплелось с прошлым Зоны, что хватило крошечного упоминания, одного слова – и спусковой крючок памяти был приведен в движение, а память привела в движение руку, которая нажала другой спусковой крючок. Так или иначе – Профессор умер. А его память?
...городок, о котором ходят слухи, что его облюбовали зомби. А ведь зомби идут откуда-то из недр зоны...
Видения самого Мессера были реалистичны, но он не мог четко сказать, что из этого – клочья изувеченной памяти, что относится к очень глубокому прошлому, а что – обыкновенный кошмар...
22.09.2024 | Категория: Дети Зоны
