Последствия катастрофы на Чернобыльской атомной станции в 1986 году до сих пор являются пристальным объектом исследований.
Группа британских исследователей во главе с профессором Джоном Урквартом пришла к выводу, что прохождение радиоактивного облака могло сказаться на состоянии здоровья жителей многих европейских государств и в частности – Великобритании.
Ученые проанализировали данные о детской смертности и заболеваемости в Англии и Уэльсе. В статье, опубликованной в журнале «Нью сайентист», отмечается, что за 36 месяцев после прохождения радиоактивного облака там скончались на 200 детей больше, чем в среднем в этих областях. Одновременно зарегистрировано на 600 случаев больше обычного проявлений у детей различных тяжелых дефектов, включая болезнь Дауна.
Проанализировав данные о детской смертности и врожденных пороках с 1983 по 1992 гг., группа профессора Дж. Уркварта констатировала, что все аномалии сосредоточены в регионах и временных отрезках, связанных с чернобыльским облаком.
На основании этих данных и был сделан вывод о том, что катастрофа в Чернобыле имела тяжелые последствия даже для столь отдаленных от места аварии государств, как Великобритания. Можно предположить, что новые исследования о негативных последствиях Чернобыльской катастрофы не заставят себя ждать.
Василий Бубнов, PRAVDA.Ru, 27 июня 2002
ПРОЛОГ
Nihil seguitur geminis ex particlaribis unguam. (Ничто общее из частного не следует.) Восьмое правило образования силлогизмов
Через минуту все было кончено. Лишь рука, судорожно вытянутая к слепому бельму небес, задержавшись на мгновение, словно обелиск над могилой неизвестного героя, обозначила то место, где совсем недавно сидел Весельчак. Но вот болото издало глухой, утробный, чавкающий звук, и рука медленно исчезла в пучине вслед за всем остальным.
– Все, – равнодушно буркнул Косой, – отхохотался, болезный...
– А ты радуешься, гнида? – столь же равнодушно просопел Толстяк, стараясь как можно незаметнее проверить, насколько крепка кочка под ним.
– Конечно, радуюсь, – откровенно издеваясь, фыркнул Косой. – Я, и когда ты пойдешь ко дну, радоваться буду, а когда все остальные пузыри начнут пускать, плясать стану и песни похабные петь при этом.
– Надеешься всех нас пережить? – спокойно спросил Отшельник, лежа навзничь и бездумно глядя в серое небо, на которое только что в предсмертном откровении так мучительно указывала рука тонущего Весельчака.
Небо было тусклым, тупым и бессмысленным, словно взгляд уставшего идиота.
– А то как же, – радостно откликнулся Косой. – Иначе и жить не стоит!
– А мы и не живем вовсе, – подал голос Болтун со своей крохотной кочки, которая едва возвышалась из болота.
«А Болтуну-то не долго осталось, – почти сочувственно подумал Толстяк, удовлетворенно оглядывая свою кочку, на которой могло свободно разместиться еще как минимум два таких же, как он толстяка. – Да-а-а, не жилец наш Болтун, это точно»!
– Это ж почему, скажи на милость, мы не живем?! – окрысился вдруг на Болтуна Косой.
«Ну и чего он к нему привязался? – покачал головой Толстяк. – Не видит, что ли, у парня той жизни всего на пару часов осталось»...
– Жизнь это искусство! – философски заметил Отшельник. – А об искусстве судить можно лишь субъективно...
– Да уж, – подал скрипучий голос со своей кочки Прыщ, который беззаботно проспал гибель Весельчака и сейчас спешил наверстать упущенное. – Жизнь штука такая... Порой вот так живешь себе, спокойно живешь, добра наживаешь и вдруг – бац! А бывает и наоборот...
– Как это? – не понял Косой.
– А так, – зевая, спокойно ответил Прыщ. – Вроде и не жил вовсе, а глядь – уже в болото и сыграл!
– Бывает, – равнодушно подтвердил Отшельник. – Вот у нас тут был один такой, по имени Шустрый... Вы его не застали. Все суетился, суетился... кочку свою обустраивал. Говорил, как обустроит, так жить начнет... И вдруг хлоп и – сорвался, когда северный конец полез укреплять. Только булькнул разок на прощание, и все. Теперь на его кочке вон Длинный живет.
– Ну живу, – раздраженно буркнул Длинный, – ну и что? А вы бы хотели, чтобы я вслед за Шустрым булькнул? Не дождетесь!!!
– Ну что вы все заладили, – миролюбиво заворчал Толстяк, – живешь – не живешь, булькнул – не булькнул, субъективно – объективно... Все мы булькнем когда-нибудь. Главное, пока не булькнул, друг другу нервы не портить! Спать есть где – хорошо! Жрать есть что – отлично! Вот это объективно. А все остальное... болото.
– А я все равно уйду! – упрямо сказал Болтун.
«Ну куда ты уйдешь?! – подумал Толстяк и даже сам устыдился того оттенка, которым была окрашена эта мысль. – Ведь от болота еще никто не уходил»...
– А тебя никто здесь и не держит, – раздраженно фыркнул Косой.
– Но никто и не гонит, – равнодушно добавил Отшельник.
«Но никто ничего и не потеряет, если тебя не станет»... – подумал Толстяк, и вновь ему стало стыдно.
– А я все равно уйду! – почти выкрикнул Болтун. – Нельзя же вот так... всю жизнь... на кочке...
– Можно, – сказал Отшельник и зевнул.
– Нужно! – добавил Косой и яростно высморкался.
– Лучше так, чем в болоте по уши, – лениво почесываясь, подытожил Прыщ.
Толстяк было подумал, что... Но за это ему стало уж совсем стыдно, и он отогнал все мысли куда подальше...
– А я все равно уйду, – печально сказал Болтун и отвернулся.
Кочка под его ногами стала совсем крохотной. Толстяк лег так, чтобы не видеть этой крохотной кочки, и постарался заснуть... Когда Толстяк проснулся, совсем крохотная, не более полуметра в диаметре, кочка Болтуна была пуста.
И непонятно было: то ли Болтун действительно ушел, то ли, что было куда вероятнее, просто булькнул. Да и куда от болота уйдешь! Никто ни разу не вспомнил о Болтуне. И Толстяк тоже вскоре о нем позабыл.
Лишь однажды ночью Толстяку показалось, что он слышит тихий печальный голос Болтуна. Это случилось как раз после того дня, когда Прыщ во сне сорвался с кочки и булькнул, а на его кочку перебрался Длинный. Но утром, естественно, никакого Болтуна не оказалось...
Потом булькнул и Длинный... И Косой, который так надеялся всех пережить, тоже булькнул следом. А когда пришел черед Отшельника, то он по секрету признался Толстяку, что Болтун таки приходил. И, захлебываясь, рассказывал, что всего в двух днях пути болото кончается и там вроде бы кругом твердая сухая земля...
Но Отшельник ему тогда не поверил, а чтобы Болтун своими дурацкими разговорами не морочил никому голову, он, Отшельник, под утро Болтуна-то и утопил...
И правильно сделал! Кругом болото! Одно болото! И нет, НЕТ НИЧЕГО ИНОГО!!! И будь он проклят, этот Болтун! Он всегда был гнидой! Вечно болтал, а сам при этом о чем-то постоянно думал... А тут... Кочка вон совсем крохотная стала – того и гляди, булькнешь! Неужели он, гад, прав был? И я и не жил вовсе?!!
Часть 1.
Проклятье Черного Монолита
Наша жизнь — росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь — и все же…
Исса
1975 год. Украина. Киев. В одном из известных институтов, занимающихся проблемами управления, создана скромная лаборатория №15. Одним из сотрудников там значится некто Виктор Кривошеин. Чем занимается лаборатория, никто толком не знает, на все ее разработки наложен гриф «совершенно секретно», но известно, что электроэнергии она потребляет чуть ли не больше, чем весь остальной институт.
Некоторые скептики утверждают, что ничего там такого нет, а засекречена она, как и большинство остальных секретных объектов – так... на всякий случай…
1986 год. Страшная катастрофа, произошедшая в этом году в Украине, потрясла мир. Эхо ее докатилось даже до тех стран, в которых до этого никогда не слышали об Украине. Авария на Чернобыльской атомной станции. Страшная и странная одновременно. После аварии oдин из авторов реактора такого типа неожиданно застрелился, хотя был абсолютно уверен в надежности своего детища. Официальной причиной катастрофы было названо несоблюдение требований техники безопасности, но… Дублирующие системы безопасности, почему они оказались отключенными? Персонал станции упорно настаивал на том, что действовал согласно инструкциям. Что в действительности происходило на станции: плановый ремонт или внеплановый эксперимент? Почему застрелился академик?
Тридцатикилометровая зона вокруг станции объявлена зоной отчуждения. Разрушенный реактор накрыт бетонным саркофагом, и вроде бы экологическая обстановка стабилизировалась…
1996. Немотивированный всплеск фанатизма среди части жителей Киева. На улицы города вышли «Серые братья». Все попытки противостоять демаршу «братьев» оказались несостоятельными, «серые зомби» были развезены милицией по отделениям, и об их дальнейшей судьбе все «стремительно» забыли. «Отцом» «братьев» был наш старый знакомый, рядовой сотрудник лаборатории №15 — Виктор Кривошеин. А где же в это время были остальные сотрудники этой лаборатории? Институт к тому времени в связи с отсутствием финансирования практически прекратил свое существование. Лучшие специалисты в поисках заработков разбрелись кто кудa...
2001 год. Поползли упорные слухи, что саркофаг нестабилен, что сквозь образующиеся трещины нет-нет, да и происходит выброс… Для успокоения общественного мнения организованы массовые экскурсии в зону. Но серия гулких скандалов внезапно отвлекает всеобщее внимание. Исчез известный журналист. Расследование заходит в тупик, и никто почему-то не пытается заглянуть в материалы его журналистских расследований, в которых могут таиться корни всего происшествия… Hе хотят? Или не могут уловить связи?
А тут еще генерал МВД, в чьем веденьи находилась Чернобыльская зона, кончает жизнь самоубийством. Об этом вскользь упоминает телевиденье, и вновь тишина… Куда-то бесследно рассасываются средства, выделенные на ликвидацию последствий аварии. И опять это «спускается на тормозах»… Что интересно, и западные средства массовой информации разом утрачивают интерес к этой проблеме. Причем так и остается неясным, получено ли обещанное финансирование от западных партнеров на устранение последствий аварии или нет. Про обещания вдруг все одновременно забыли. А удивительная апатия населения Украины, неужели она была естественной, и где в это время были бывшие сотрудники лаборатории №15?
2004 год. Зона активизировалась… Говорят, что выбросы участились. Странно, но никто не задумывается о тех процессах, что могут происходить под саркофагом, где столь долго содержится ядерное топливо в таком количестве. Что это, обычная людская беспечность, или это кому-то выгодно? Почему все постоянно «забывают»? Ведь «эксперимента» столь масштабного нигде и никогда не было, а теоретические выкладки могут и не учесть такого феномена, как переход количества в качество...
И вновь общественное внимание отвлечено бурными событиями, связанными с выбором очередного президента. А сами выборы протекают так, что начинают смутно что-то напоминать… И вот уже поползли слухи о каких-то излучателях, кто-то вспомнил «Серых братьев»… Застрелился министр транспорта… Застрелился?! Среди населения столицы преобладает странная эйфория… Что-то происходит с памятью: события, обещания, факты, все стремительно забывается, особенно плохое… Некоторые начинают впадать в немотивированный экстаз… И вновь подкрадывается апатия…
2005 год. Странные животные появились на ночных улицах пустого, заброшенного и почти забытого города Припяти. Поступают первые сообщения о пропажах людей и на территории зон, и в окрестных поселках...
Но страна целиком поглощена переделом политической власти, со всеми прочими вытекающими из этого переделами… Экстаз нарастает, на тех, кто помнит вчерашнее, смотрят с состраданием…
2006 год. После того, как в Припяти пропал автобус с иностранными туристами, которым демонстрировали «что все под контролем», зону совершенно закрыли для посещений (но попытка отселить людей с прилегающей территории оказалась тщетной – люди не хотели покидать насиженные места). Продолжительное расследование исчезновения туристической группы не дало никаких результатов. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного не было. Все уже потихоньку начали привыкать к тому, что наиболее «громкие» дела в Украине так и остаются нераскрытыми. И все продолжают «активно все забывать»... Политические страсти «утонули» в повседневной рутине, экстаз сменился апатией…
Жители окрестностей закрытой зоны раздражены участившимися подземными толчками, но винят при этом почему-то местную администрацию...
Осенью появились регулярные утренние ураганы. Около 6 утра налетает страшный ветер, который продолжается c минутy, после чего мгновенно стихает, оставляя после себя выкорчеванные деревья и выбитые стекла.
2007 год. Над Чернобыльской зоной внезапно возникло ярчайшее зарево. Но это не было ядерным взрывом. В полной тишине странное голубое свечение разлилось над огромной территорией. В один миг зона удвоила свой диаметр, а значит, более чем учетверила свою площадь...
Правительственные войска полностью оцепили Зону и наглухо блокировали территорию…
Жителей окрестных сел и городов в спешке попытались эвакуировать... Большинство из местных не может вспомнить, в какой стране они живут… В столице люди все еще пребывают в удивительном «забвении», и, как ни странно, их больше волнуют социальные катаклизмы и постоянная перетасовка собственности... Бюджет страны явно не рассчитан на столь мощные потрясения, и это стремительно начинает сказываться на общем уровне жизни, который и до этого оставлял желать лучшего… А тут еще мигранты из соседних районов…
2008 год. Зона притягивает все больше и больше народу. На фоне стремительной, но странной деградации жизни в окрестных городах Зона становится источником мифа о другой жизни. По городам прокатились волны протеста, сметая остатки здравого смысла и круша подгнившие устои и традиции… Никакие кордоны не в силах удержать людей от попыток «уйти в Зону». Среди них есть и авантюристы всех мастей, и ученые- одиночки, и представители вооруженных сил, и разные «патриоты» и «экологи». С этого года Зону охраняют «белые каски». Но территория настолько велика, а желающих проникнуть в зону так много, а люди, ее охраняющие, почему-то столь индифферентны... К тому же в окружающих Зону городах творится такое…
На черных рынках появились различные диковинки, чаще всего предметы, привычные с виду, но обладающие удивительными новыми свойствами.
У жителей прилежащих к Зоне поселков появилась новая профессия – сталкер, описанная в литературе задолго до возникновения предпосылок к ее возникновению, – человек, чьей специальностью стала добыча в зоне странных предметов, устройств и... различных бумаг, которые затем можно продать многочисленным заинтересованным в этом лицам. Почему-то именно эти документы пользуются повышенным спросом и в основном у иностранцев. Хотя общая заинтересованность событиями настолько низка, что явно граничит с патологией. Чаще всего всем и на все просто наплевать, включая и представителей «белых касок», и даже пресловутое общественное мнение куда-то внезапно сгинуло… По-прежнему ничего неизвестно ни об исходе большинства резонансных дел, ни о нашем старом знакомце Кривошеине… Внезапно из окрестных городов куда-то исчезли все дети…
2010 год. В Киеве неспокойно... Да и не Киев это уже… Похоже, противоречия, суммарные странности и общая неадекватность достигли своего апогея…
2013 год...
1. Intro.
Ночь. Черная и безлунная. Только холодные зрачки звезд равнодушно пялятся в пространство. Такую ночь не увидишь ни в одном городе. В меру южная, но не тропическая – душная и горячая, а с оттенком степенного северного равнодушия. Где-то далеко на горизонте мерцает голубоватое призрачное зарево, да изредка небо пропарывают электрические разряды, но от этого тьма становится только плотнее. Звук вязнет в пространстве. И тишина от этого кажется напряженной и словно бы искусственной.
С пригорка, слегка подпрыгивая на выбоинах, медленно и почти бесшумно спускается грузовик с потушенными фарами и выключенным двигателем. Когда он подкатывает ближе, то при очередной вспышке можно разобрать, что кабина его пуста, а кузов забит штабелями запаянных гробов. Внезапно едва пульсирующее до этого зарево «взрывается», небо раскалывается, и клокочущие клубы сгустившегося пространства начинают безумный танец – сквозь обветшалый растрескавшийся саркофаг, под которым покоятся останки четвертого энергоблока станции, начинается выброс. Электрические разряды бьют все чаще, с остервенением пытаясь истребить все живое вокруг. Один попадает прямо в грузовик. Грузовичок подскакивает, бензин вспыхивает, и грузовичок с грохотом неудержимо начинает разваливаться на части. Горящие ошметки и гробы разлетаются в разные стороны.
Часть гробов раскалываются, оттуда наружу вываливаются покойники.
У каждого закатан один рукав камуфляжного комбинезона, и на руке видна татуировка, но в нервном свете мятущегося пламени невозможно разобрать, что же там вытатуировано...
Стихает выброс, догорают останки грузовичка. Начинает светать.
Мимо привычной трусцой бежит человек в такой же униформе, как и покойники. На груди мерно, в такт бегу, покачивается карабин. Это «сталкер» – абориген Зоны.
Человек замедляет бег, настороженно подбирается к россыпи расколовшихся гробов и носком ботинка толкает одного, второго покойника. Затем споро и привычно их обыскивает... Внезапно один из лежащих стонет и открывает глаза, бессмысленные и пустые.
Сталкер наклоняется над «ожившим» покойником.
– Ты гляди, а этот-то, похоже, живой. А говорят, что в «Грузовиках смерти» сплошь одна падаль. Пожалуй, этот парень первый, кому повезло! Хотя это спорный вопрос, – сталкер ухмыляется, разглядывая тело, лежащее у его ног. – Это еще как поглядеть, повезло ему, или уже через пару дней он станет жалеть, что не сдох.
Сталкер задумчиво смотрит на лежащего, словно прикидывая, а не пристрелить ли его прямо сейчас, но потом, видимо, приходит к какому-то иному решению.
– Сдам-ка я его Жабе. За эту полупадаль он мне отвалит «по полной»!
Сталкер взваливает ожившего мертвеца на плечи и снова переходит на бег. Привычный и рутинный, словно бегать с таким грузом по пересеченной местности его ежедневное и уже порядком поднадоевшее занятие...
Его цель – полуразрушенное, ничем не примечательное строение, но в нем есть достаточно благоустроенный подвал. Почти все аборигены Зоны знают, что это берлога торговца по кличке Жаба. Торговля не менее древняя профессия, чем проституция и журналистика, и, чтобы ею заниматься профессионально, необходимо обладать сходными моральными принципами.
Обставлена берлога скудно. На грязной стене неестественнo ярким пятном выделяются изображения полуголых красоток – небрежно выдранные страницы из журналов. Посредине этого жизнерадостного коллажа красуется плакат, на котором идиллический зимний пейзаж и елочка – «С Новым 2013 годом!» Так же неестественно выглядит находящийся здесь обшарпанный сервант с разнокалиберной посудой и набором кастрюлей, сковородок и чугунков. Разнообразие посуды говорит о том, что хозяин не дурак пожрать и выпить. В углу под стеной стоят огромные бутыли, заткнутые пробкой с «водяным замком», брага периодически сыто булькает, чавкает и ворчит... Под потолком мерцает блекло-желтая лампа, абажуром ей служит пробитая на темечке армейская каска. За окном, полуприкрытым цветастыми, изъеденными кислотой занавесками, едва брезжит рассвет. Сам Жаба сидит за столом и что-то ест, неопрятно чавкая и вытирая толстую лоснящуюся рожу рукавом.
Распахивается дверь – на пороге сталкер со своей находкой на плечах.
Жаба, не поднимая глаз, брюзгливо бурчит:
– Опять меченый?
– Если бы ты знал, где я его нашел… – спокойно возражает сталкер.
– Ну и где? – Жаба по-прежнему равнодушен.
– Он из «Грузовика смерти».
Жаба роняет на стол полуобглоданную кость, поднимает глаза на сталкера, но бурчит недоверчиво:
– Врешь!
– Да чтоб мне сдохнуть при следующем выбросе!
– А ну давай его сюда, – говорит Жаба, сметая все со стола на пол.
Жаба обыскивает парня. Все карманы пусты. В наличии лишь компактный ПК, у которого в разделе дневника стерты все записи, кроме одной: «Убить Стрелка!!!»
– Пожалуй, я могу тебе дать за него… – бормочет Жаба задумчиво.
Неожиданно полупокойник жестко хватает торговца за руку своей татуированной рукой, вырывает у него свой миникомп и снова теряет сознание.
Татуированная рука с миникомпом крепко прижата к груди, теперь ясно и четко видна вытатуированная надпись - «S.T.A.L.K.E.R.».
2. Level 1 – Tutorial – Знакомство с Зоной.
При дневном свете, едва проникающем через люк в подвал, берлога Жабы кажется еще мрачней, запущенней и безысходней. За столом сидит оживший покойник – теперь ест он, но размеренно и равнодушно, как автомат, а Жаба стоит рядом, скрестив руки на брюхе, и задумчиво наблюдает за процессом.
Наконец, сталкер отодвигает опустевшую миску:
– Сколько я тебе должен?
– А что с тебя взять… – Жаба скребется под мышками и неожиданно подмигивает: – Да к тому же ты ничерта не помнишь: ни кто ты, ни где ты… А вокруг, мой мальчик, Зона!
– Я не мальчик и не твой!
– Еще как мой! Пока не отработаешь… и жратву и лекарства, да и вооружить тебя надо… хотя бы для начала…
– Какое оружие ты мне дашь? – сухо обрывает Жабу безымянный сталкер.
– Ну, парень, на первых порах обойдешься и ножом, – ухмыляется Жаба. – Ну и плащик дам, от радиации он не спасает, а от кислотных штучек и крысиных зубов будет полезен... Тут у нас не курорт... А насчет мальчика – Зона рассудит! Хотя, если ты до сих пор еще жив… – Жаба, не переставая бубнить, скрывается за перегородкой, приносит оттуда и выкладывает на стол экипировку, огрызок карты и огромный охотничий нож. Внезапно, придерживая рукой нож и глядя в упор на безымянного сталкера, спрашивает:
– А кличка «Стрелок» тебе ни о чем не говорит?
– Нет, – сталкер по прежнему равнодушен.
– Неужели тебя не интересует, что творится вокруг и кто ты на самом...
– Нет, – жестко обрывает его сталкер, холодно глядя Жабе прямо в глаза.
– Ну и ладно… – не выдерживает Жаба дуэли взглядов, – для начала сгоняй-ка к блокпосту… Это тут недалеко... Отнесешь запаянный металлический ящичек, оставишь под колючей проволокой, место отмечено на карте, а оттуда заберешь другой... Солдатикам глаза не мозоль, они сделают вид, что «не в курсе», и обязательно попробуют твою шкуру на крепость... Ну что, согласен?
– У меня есть выбор?
– Пожалуй, что нет...
– Тогда давай свой ящик, и кончим эти терапевтические беседы...
– У меня остался лишь один вопрос...
– Ну?!
– Как мне тебя называть, а то сталкеров много...
– Можешь Немо, хотя… раз ты мне, кроме ножа, ничего лучшего дать пока не можешь, – криво усмехается безымянный сталкер, – зови меня Мессер.
Мессер выбрался из бункера Жабы и замер на миг. Пейзаж вокруг был идиллически-патриархальный. Лишь доля запустения портила общее впечатление. Да еще... где-то подспудно бродило чувство... узнавания. Было такое ощущение, что он когда-то здесь уже был. И это было странно. Потому что, прислушиваясь к себе, он ощущал лишь пустоту, словно его самого до сегодняшнего дня не существовало вовсе.
Но странным вдвойне было то, что этот факт не вызывал у него никакого интереса, словно с утратой памяти он лишился и всех желаний.
– К черту сантименты! Начнем жизнь с нуля. Пока. А там видно будет!
Мессер сориентировался по карте и, взвалив ящик на плечо, побежал. Ноги слушались плохо, видно, он еще не набрал форму. Да и была ли у него какая–нибудь форма раньше...
«Черт, голова кружится!.. Странное марево справа по курсу... Или это только мне кажется... Пейзаж-то идиллический, да только людей не видно... И какие-то животные рыщут в развалинах... Похожи на бультерьеров. Но, кажется... слепые... Чуют они меня, что ли... Ишь, насторожились... морды повернули в мою сторону... Надо ходу добавить, а то с этим ножом я только и могу, что в крайнем случае харакири себе сделать... А вон уже и блокпост. Надо бы в развалинах схорониться и исподволь понаблюдать за служивыми... Ящик вроде должен быть где-то вон там... А солдатики-то от тоски изнемогают, вот по крысам палить начали. Но с блокпоста ни ногой! И это к лучшему...»
Мессер, пригибаясь, пробрался к зарослям, окаймлявшим подступы к блокпосту, и начал прислушиваться и приглядываться. До него доносились отдельные реплики:
– Рыжий, проверь вон те кустики! Дай коротенькую очередь!
– Может, доложить лейтенанту?
– Брось! Он опять будет злиться, что его даром потревожили...
Похоже, Мессер не рассчитал-таки свои силы, слабость стала всепоглощающей, и он ничком уткнулся в траву. Сон, смутный, больше похожий на воспоминания и бред одновременно, властно вытеснил настоящее...
...громада атомной станции черным монолитом высится на фоне серого тусклого неба. Детали тонут в полумраке. Лишь то тут, то там видны застывшие на мгновения, словно ждущие чего-то, фигурки людей – это сталкеры. Внезапно «тело» станции сотрясает пароксизм, и из ее недр в безучастные небеса бьет огненный столб, увлекая за собой ошметки какой-то зеленоватой светящейся массы. За ними в небо устремляются рваные узоры электрических разрядов, и небеса в ответ извергают дождь, но дождь такой же противоестественный, как и весь феномен происходящего – выброса – это тонны пепла, которые убивают остатки цветового разнообразия.... И серое море, затопившее все вокруг, рождает жуткие серые волны – сонмы крыс разбегаются от станции в разные стороны. Кругом мечутся сталкеры, пытаясь их отстреливать, крысы бросаются на людей, впиваются острыми зубами в их правые руки... Кровь быстро смешивается с пылью, утрачивая свой тревожащий цвет... Крысы истово выгрызают татуировки на руках сталкеров. Одно единственное слово – «S.T.A.L.K.E.R.».
Один из сталкеров, стоящий к нам спиной, все стреляет и стреляет, словно надеется своими ничтожными усилиями повернуть волны крыс вспять… Вдруг раздается окрик: «Стрелок!». Сталкер медленно начинает поворачиваться, еще мгновение – и можно будет разглядеть его лицо, но крысы накрывают его серой волной своих тел… И сон кончается...
...Мессер, весь в поту, еще долго лежит, не шевелясь, пытаясь сообразить, где он и кто он. Второй вопрос так и остается без ответа...
– Ладно, – Мессер сжимает зубы, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. – Сейчас наша цель – ящик. Пока солдатики попрятались от жары, метнемся туда и обратно... Только бы ноги не подвели в самый неподходящий момент...
На блокпосту лейтенант, сидя в кресле качалке на крыльце обшарпанной хаты, слегка покачиваясь, с тоской смотрит на север, ему осточертело все: и служба, и тупые подчиненные, и Жаба с его вонючими артефактами, и Зона в целом. Но он знает, что обратной дороги у него нет. «Напьюсь! Сегодня обязательно напьюсь!!» – лейтенант так стискивает зубы, что один не выдерживает, и с хрустом от него отламывается кусок. И от этого тоска сменяется мутной яростью, за которую он непременно отыграется на своих подчиненных. Лейтенант с остервенением сплевывает, но облегчения это не приносит.
– Вот твой ящик, – Мессер поставил ящик на стол и равнодушно отвернулся, чтобы не видeть лоснящуюся довольную рожу Жабы.
– Ну, ты, парень, живуч, – Жаба лениво поскреб подмышками. – Может, не врут легенды, и трижды выживший из «Грузовика смерти» изменит этот мир... Поживем – увидим! А ты, случаем, в него не заглядывал? – Жаба ласково погладил принесенный Мессером ящик.
– А надо было?
– Ладно, не злись... А теперь, пожалуй, можно сгонять к мосту, это будет посложнее, это уже вглубь Зоны... Там должен объявиться Хорек, вроде он вернулся из рейда с добычей... Так или иначе, он принесет долг. Клювом не щелкай, Хорек парень ушлый, зазеваешься, и он мигом тебя пристроит обратно в грузовичок, в котором тебя нашли. Но в этот раз тебя уже вряд ли кто сумеет откачать... Возьмешь с собой эти винтики-болтики, видел, небось, марево над некоторыми местами, там разное может быть... но от штук, которые называются гравиконцентратами, болтики тебя смогут уберечь. Если что почуешь – болтик вперед швырнешь...
– Разберусь, – Мессер сгреб со стола пригоршню железяк, распихал их по карманам и круто развернувшись, направился к выходу.
«Хоть бы дал передохнуть... Одно слово, Жаба!» – Мессер вновь трусил вдоль трассы (которая, как он теперь знал, вела вглубь Зоны), но теперь уже в обратном направлении – именно вглубь Зоны – на север.
Его обучение проходило стремительно, он легко вживался в окружающий мир, но память тут была ни при чем. Разве что память тела. О себе он так ничего пока и не вспомнил.
Вон впереди странное марево, оно безусловно тревожило и вновь рождало смутное чувство знакомой опасности, он явно хорошо был знаком ранее и с ним, и другими чудесами Зоны... Просто подзабыл временно. Или это все у него, как у индусов, было в другой его жизни?
Мессер осторожно швырнул вперед гайку, результат превзошел все ожидания, гайка резко изменила траекторию полета и с истеричным визгом исчезла в кустах. Так! Туда явно идти не стоило. Похоже, что это марево и есть гравиконцентрат.
Кинув еще пару гаек, он легко обозначил область аномалии и наметил путь обхода.
Проклятое воронье! Ишь, раскаркалось. Нет, он еще поживет!
Но все же, если он тут бывал раньше, то, значит, с кем-то встречался, что-то делал. Не может быть,чтобы его прежняя, скрытая пеленой беспамятства жизнь не оставила никаких следов. Bот, например, Жаба, его трудно было миновать, но он его не встречал раньше... хотя через его берлогу проходит такое количество народа, что Жаба всех и не помнит. Не каждый же из них «дважды рожденный».
Тишь да гладь. Тополя вдоль дороги, как почетный караул (рано выстроились, мои похороны временно откладываются!). Идиллические озера. Только русалок не хватает. Интересно, там тоже всякая мразь притаилась, или они настолько пропитались разной дрянью, что служат естественными могильниками...
Впереди снова показались рыщущие в кучах мусора слепые псы, издали еще больше напоминающие свиней. Мессер, стараясь избежать ненужного столкновения, свернул в сторону озер. Силы еще не восстановились, и тело былo как новый неразношенный костюм, где-то топорщило, где слегка жало... К тому же вновь подкатывала слабость и неукротимое желание лечь и заснуть.
Совершенно выбившись из сил, он еле доплелся до порога какой-то брошенной избушки. Он еще успел глянуть, не затаилась ли какая тварь в одной из комнат, а потом сон буквально свалил его с ног...
Он не мог видеть, как через несколько минут после того, как все затихло, в полу приоткрылся люк, и оттуда на него внимательно уставились мерцающие в полумраке глаза...
...где-то на горизонте мерцает голубоватое зарево, да изредка небо распарывают электрические разряды. С пригорка медленно и почти бесшумно, подпрыгивая на выбоинах, спускается грузовик... Кабина его пуста, а кузов забит штабелями запаянных гробов. Внезапно небо раскалывается... Электрические разряды бьют все чаще, один попадает в грузовик, бензин вспыхивает, и грузовичок начинает разваливаться на части. Горящие ошметки и гробы разлетаются в разные стороны, часть гробов раскалываются, и оттуда выпадают сталкеры… и совсем «свеженькие», и полуразложившиеся. У каждого закатан один рукав комбинезона, и на руке видна татуировка, но в нервном свете мятущегося пламени невозможно разобрать, что же там написано. «Покойники» оживают, начинают слепо метаться в пламени беснующегося пожара, хрипло выкрикивая:
– Убить Стрелка! Убить Стрелка!! Убить Стрелка!!!
И совершенно ясно, что ищут они именно нас. А предательские путы сна парализовали все мышцы, и нет сил даже крикнуть...
...Мессер очнулся так же резко, как и проваливался в вязкую трясину сна. Некоторое время он не шевелился, боясь в действительности обнаружить оставшуюся со сна невозможность владеть телом, но увидел двух подбирающихся к нему крыс. Когда первая прыгнула, Мессер с удовлетворением отметил, что владеет ножом даже лучше, чем ожидал. Вторая крыса сразу потеряла к нему интерес и занялась трупом своей товарки... «Кого-то она мне смутно напоминает, – Мессер мрачно усмехнулся и посмотрел в окно: до моста было рукой подать. – Интересно, Хорек уже там?»
Под мостом был полумрак, который усиливали свисающие с потолка ржавые «волосы»; наверное, аналогичный «пейзаж» можно было лицезреть, забравшись под брюхо на миг замершего мамонта. Инстинктивно сторонясь подозрительной растительности, Мессер нырнул под мост.
– А правда, что ты тот самый единственный выживший из Грузовика смерти? – голос прозвучал совсем рядом, и Мессер от неожиданности отпрыгнул в сторону, судорожно сжал рукоять ножа и зло буркнул:
– Вранье, на самом деле я умер!
– Успокойся, я не хочу причинить тебе зла. Если бы я хотел тебя ухлопать, то мог бы это сделать еще тогда, когда ты на подходе изображал из себя бывалого индейца. Оглянись; видишь, какой обзор, а меня не видно. Если ты такой «крутой», и сам мог бы сообразить. Так правда, насчет грузовикa?
– Правда, – буркнул Мессер, стараясь подавить раздражение. Он действительно мог бы сообразить, что Хорек давно поджидает его здесь. Но хорошо, что сообразил это хоть сейчас. Значит, несмотря на потерю памяти, разум все же остался на месте.
– Говорят, ты хотел замочить Стрелка?
– Не знаю я никакого Стрелка.
– Да, здорово, парень, тебя покорежило, – Хорек шагнул ближе, тоже сторонясь свисающих сверху волос; возможно, он это делал инстинктивно, а может, эта гадость была-таки опасна.
– А кто такой Стрелок? – равнодушно спросил Мессер.
– Да так, – Хорек как-то сник, – был такой, но что-то я его давно не видел... Давай лучше перейдем к делу. Я и так здесь задержался.
«А если завалить его сейчас, отобрать винтовку и...» – Мессер сделал шаг навстречу Хорьку.
– Ты, парень, лучше стой на месте, – угадав мысли Мессера, забубнил Хорек, – я бы и дня не прожил в Зоне, если бы не был каждую секунду начеку. Я оставлю рюкзачок, и разойдемся по-мирному. Мне хлопнуть тебя ничего не стоит, но хочется глянуть, что из всей этой истории будет. Мне на Стрелка плевать! И на тебя плевать... А Жабе привет!
Хорек тенью скользнул к выходу и исчез.
«Может, махнуть за ним на ту сторону? – вяло подумал Мессер, Нет, пожалуй, он слишком слаб и к тому же отвратительно экипирован. Мессер взвалил рюкзак на плечи и скользнул в противоположную сторону.
– Ты и в рюкзак не заглядывал? – недоверчиво поинтересовался Жаба.
– Нет.
– А ты хоть догадываешься, что там?
Мессер опять хотел сказать «нет», но вдруг перед его мысленным взором, словно в калейдоскопе, возникли ряд быстро сменяемых картин. Охваченный оранжевым огнем сталкер... странный флюоресцирующий студень, разъедающий человеческую плоть... светящийся ртутный шар... огромные сверкающие черные булавки...
– Там артефакты, – спокойно сказал Мессер.
– Ты все еще не вспомнил, как тебя зовут и кто такой Стрелок? – Жаба вытащил из кладовки длинный сверток, в котором без труда угадывалась винтовка.
– Нет.
– И как попал в «Грузовик смерти»?
– Нет.
– Ну, бог с тобой! У меня будет для тебя еще одно задание...
– А ты не боишься что я... тебя...
– Не боюсь. Я вам нужен, без меня вам не видать ни жратвы, ни боеприпасов, ни лекарств. И если у тебя хватит дури меня шлепнуть, тебя за каждым бугром, за каждым деревом будет ждать смерть! – Жаба демонстративно повернулся к Мессеру спиной и стал возиться со своими многочисленными кастрюлями и сковородками.
Мессер криво усмехнулся, он не испытывал к Жабе вообще никаких чувств, но осознавал, что торговец прав – он, в принципе, был полезен здесь многим, и сталкерам, и солдатам, и, возможно, даже самой Зоне.
Последнее задание! Нанести на карту все аномальные зоны на территории от блокпоста до железной дороги. В принципе, задание плевое, он и так прочесал эту территорию, остался лишь хутор справа от трассы, там, где бродили слепые псы. А вот что дальше? Попытаться прорваться сквозь блокпост? Пожалуй, не выйдет. Мессер четко себе представил, как при попытке обстрелять сторожевую вышку на блокпосте поднимается тревога, солдаты открывают заградительный огонь, вызывают вертолет... Нет, путь через блокпост заказан. Да и что его ждет там – вне Зоны? Он совершенно не мог представить, что же там за блокпостом, но почему-то интуитивно его туда не тянуло. А здесь, кроме Жабы, особенных достопримечательностей нет. Значит, путь лежит вглубь Зоны, на север. А там, может, в сходных обстоятельствах проснется память... А там? Там – видно будет!
Вновь мирная аллейка, обсаженная тополями. И заброшенный хутор...
На этот раз псов было двое. Их слепые морды, словно флюгера, повернулись в сторону человека. Первый пес прыгнул неожиданно. Вот он еще упорно рыскал в траве, а вот уже, развернувшись по-волчьи всем корпусом, взвыл и прыгнул! Карабин, который вручил Мессеру Жаба, глухо огрызнулся в ответ, с силой отбросив тушу пса к забору. Второй пес, злобно рыча, завертел тупорылой башкой, словно в одиночестве не совсем точно представлял, где находится противник. Месссер не стал предоставлять псу шанс точно высчитать, откуда ему грозит опасность. Но рука, очевидно, еще недостаточно окрепла. Грянул выстрел. Пес завыл, завертелся, а потом вдруг огромными скачками помчался прямо к Мессеру.
Мессер на миг растерялся, но тут со стороны домов мелькнула вспышка, а вслед за ней долетел звук выстрела. Передние лапы пса подогнулись при приземлении, и он, кувыркнувшись, замер в облаке поднятой пыли.
Из дома вышел сталкер. Он был высоким и худым, в странном блекло-зеленом комбинезоне, а на груди болтался респиратор. В руках у него была винтовка с оптическим прицелом.
– Говорят, тебя нашли в партии покойников из Грузовиков смерти? Зачем тебе Стрелок?
– Ты Стрелок? – xмуро спросил Мессер, страха не было, человек, который только что спас ему жизнь, вряд ли сделал это лишь для того, чтобы тут же забрать ее.
– Вы со Стрелком что-то не поделили? – не отвечая на вопрос, продолжал гнуть свою линию сталкер. – Ходят слухи, что Стрелок грохнул всю вашу группу. А ты действительно не помнишь, к какой группе принадлежал?
– А ты к какой группе принадлежишь? – не остался в долгу Мессер.
– Хороший у нас с тобой получается разговор, информативный! Одни вопросы.
– А ты что, тоже потерял память? – усмехнулся Мессер.
– Ладно, парень, я думаю, мы с тобой еще встретимся – хоть Зона и велика, но путь сталкера всегда ведет к артефактам.
– Ты так и не сказал мне своего имени, кого благодарить за пса?
– Благодари Зону, а я Одинокий Волк. Прощай! На хутор не ходи, там где-то в развалинах Полтергейст прячется. И крыс уйма, – сталкер снисходительно усмехнулся и размеренно затрусил в сторону берлоги Жабы.
Полтергейст?! Нет, Мессер не помнил, что это такое. И хотя в этот раз он не чувствовал особого упадка сил, но, добравшись до дома, из которого вышел Волк, решил передохнуть. Hа этот раз сон долго не приходил, а когда пришел, было не совсем понятно, сон это или воспоминание...
...по пустынным улицам провинциального городка идут, держась за руку, двое — взрослый мужчина и ребенок. Очень хочется обогнать их и заглянуть в лицо, но, как это часто бывает во снах, вязкий воздух и странно текущее время не дает нам этого сделать. Ребенок поднимает голову – теперь можно разглядеть его профиль – и спрашивает: «А правда, что тебя все называют Стрелок?» Взрослый не успевает ответить – начинается выброс. Лицо ребенка деформируется, превращаясь в лицо карлика-урода, и он с жутким хохотом убегает. А по улице вновь начинают перекатываться серые волны, образованные полчищами мигрирующих крыс...
…Мессер проснулся. Достал из рюкзака консервы и стал безразлично жевать. В его снах была какая-то система, подспудная логика, только он никак не мог уловить, какая.
Домики, еще пригодные для жилья, были основательно разграблены: выбитые окна, то тут, то там полуистлевшие останки домашних животных, битое стекло под ногами. Беспрестанно шныряли наглые жирные крысы и роем носились огромные черные мухи, больше напоминающие разжиревших шмелей. Вон там впереди, чуть левей, трава имеет какой-то странный оттенок; похоже, там гравитационная аномалия. Надо бы бросить туда шайбочку.
Мессер прикинул место, куда швырнет железяку, но бросить не успел, мощный удар по затылку заставил его рухнуть на колени. И вновь над его головой, чиркнув по макушке, просвистел камень. Мессер вдруг почувствовал как кто-то копошится в его… мыслях. Словно холодные скользкие пальцы, едва касаясь обнаженной поверхности мозга, осторожно проверяли его на крепость. Мессер попытался укрыться за ближайшим деревом; то, что он увидел в дверном проеме одного из домов, могло показаться бредом. Студенистое полупрозрачное существо, отдаленно напоминающее человека, совершая странные манипуляции покореженными конечностями, каким-то образом отрывало от земли мелкие предметы и направляло их в строну Мессера.
«Ах ты, гаденыш!» – беззлобно подумал Месссер, он не догадался, а знал, и это знание пришло из глубин пока еще плотно скрытого мраком прошлого, что уродец, телекинетически швыряющейся всякой дрянью, – Полтергейст. Мессер изловчился и запустил в Полтергейста гайкой. Монстр взвизгнул, причем вопль Мессер воспринял не ушами, а как бы сознанием, и быстро ретировался. Месссер выждал несколько секунд, а потом рывком преодолел расстояние до дверного проема, в котором скрылся Полтергейст, и прыгнул в темноту, выставив вперед руку с ножом.
«Наверное, со стороны я выгляжу полным идиотом», – подумал Мессер, инстинктивно тыча в темноту чуть поблескивающим в полумраке клинком. Когда глаза привыкли к сумраку, Мессер убедился, что в доме никого нет – очевидно, Полтергейст успел улизнуть через выбитое окно.
«Но лучше выглядеть идиотом, чем быть покойником», – Мессер осторожно заглянул в остальные комнаты – никого.
Больше ничего сверхординарного с ним не происходило за все оставшееся время этой мини-экспедиции. Он нанес на карту 6 аномальных зон. Правда, в одном месте дорога утыкалась в какой-то овраг со странной покореженной растительностью, над оврагом кружило воронье. И вокруг было полно мух, они образовывали странные гудящие вихри, напоминающие по форме торнадо. Мессер не смог определить точно, есть ли там какая-нибудь аномалия или нет, но шкурой чувствовал, что туда лучше не соваться.
И еще! Он не удержался и сгонял к тому месту, где его якобы нашли. Обгоревший раздолбанный грузовичок. Ни одного покойника. И вообще, складывалось такое ощущение, будто площадку подмели. Мессер прошелся по следам грузовичка, но в районе насыпи следы совершенно терялись. Можно было подумать, что грузовичок возник ниоткуда и ехал в никуда.
– Так-так... После последнего выброса добавилось две аномальные зоны. Да и Полтергейст сюда раньше вроде не забредал. Растет Зона. Если так и дальше будет продолжаться, то скоро блокпост оттеснят, и мне надо будет перебираться...
– Ты говорил, что это было последнее задание? Tеперь мы в расчете? – не слушая бормотания Жабы, жестко спросил Мессер.
Жаба вскинул на него пристальный взгляд:
– Что, не терпится сунуть голову чёрту в задницу?
– Моя голова, куда хочу, туда и сую!
– Хорошо. Хочешь – валяй! Выдам тебе минимальный комплект, и иди на все четыре стороны. Но в Зоне и деньги тоже нужны... Есть один тайничок, но уже за железной дорогой, туда голым лучше не соваться. А принесешь оттуда «хабар» – за мной не заржавеет. А потом можно уже и дальше в глубь топать, если тебе так не терпится. Но ты ведь принесешь? Я убедился, ты парень честный. А я тебе за него отвалю...
«Чего он так юлит, – вяло подумал Мессер, – не иначе как есть там какой-то подвох! Ну и черт с ним, с подвохом, деньги, похоже, он сулит немалые… Хотя куда тут с его деньгами пойдешь... Ладно, поживем — увидим...»
– Только тебе придется выйти на связь с Шакалом, – продолжал бубнить Жаба, – он знает, где тайничок... от Шустрого Лиса осталось... наследство вроде… Как железнодорожную насыпь пересечешь, так на связь и выходи, но не надолго, а то солдатики засекут или, не приведи, «темные сталкеры», и тогда поминай как звали…
И вновь аллея с пирамидальными тополями, такая знакомая, что кажется, будто он уже был здесь не только совсем недавно, но и когда-то бесконечно давно, может даже... в прошлой жизни...
Теперь Мессер двигался уверенно и экипирован был на славу. Новенькая винтовка с оптическим прицелом, детектор аномалий, запас пищи на три дня. И главное – опыт! Мессер был даже частично благодарен Жабе, пробные рейсы хоть и не пробудили абстрактную память, но память мышц явно возобновилась.
Стараясь не углубляться в сторону, Мессер трусил вдоль трассы. Все же не особенно полагаясь на опыт, он больше прислушивался к интуиции. По слабой дымке или упорному нежеланию воронья пролетать над каким-либо определенным местом, он угадывал наличие там аномалий. По рою мух – наличие падали. Он догадывался, что знания о Зоне у него пока только в зачаточном состоянии, и еще не раз он может наткнуться на такое, что нормальному человеку не приснится даже в кошмаре. Но после апатии, которая, очевидно, была связана с медленным выздоровлением, в нем вдруг проснулась жажда жизни, подхлестываемая смутным воспоминанием, что ранее он уже неоднократно умирал, а затем вновь возрождался. И теперь он был уже не прочь узнать, во имя чего?
Добравшись до железнодорожной насыпи, Мессер, учтя урок, преподанный Хорьком, некоторое время прятался в зарослях, внимательно изучая окружающую обстановку через оптический прицел.
Дождавшись, когда над насыпью пролетел патрульный вертолет и скрылся вдали, Мессер рванул вперед.
Излишняя самоуверенность его подвела – перевалив через гребень, он поскользнулся и кубарем полетел вниз.
По ту сторону насыпи оказался заброшенный хутор. Мессер еще не успел встать на ноги, как был атакован Полтергейстом. Камни, дохлые крысы, ржавые железяки и еще что-то мерзкое, липкое и вонючее – всем этим добром Полтергейст метил ему в голову, не давая сориентироваться и пустить в ход оружие. Мессер выстрелил пару раз, скорее для острастки, пытаясь сообразить, где находиться источник энергии, направляющий этот поток мусора. Тут же все прекратилось – очевидно, Полтергейст предпочел не связываться и уползти от греха подальше.
Шуганув крыс, Мессер зашел в ближайший дом. До выхода на связь оставалась время, можно было передохнуть. Он устроился в углу, так чтобы окна и дверь одновременно были в поле зрения…
…и вновь громада атомной станции черным монолитом высится на фоне серого тусклого неба. И вновь «тело» станции сотрясает пароксизм вселенской боли и страха. Из ее недр в безучастные небеса бьет огненный столб, увлекая за собой ошметки какой-то зеленоватой светящейся массы. И тонны пепла, которые убивают остатки цветового разнообразия.... И серое море, затопившее все вокруг, рождает жуткие серые волны — сонмы ЛЮДЕЙ разбегаются от станции в разные стороны. Сгорбленные, страшные, оборванные, с изуродованными лицами… И одинокий человек, распластав руки крестом, пытается остановить обезумевшую толпу. Но вот звучит выстрел, человек падает, а люди все бегут, втаптывая в грязь распростертое тело…
...зомби. Откуда взялось это слово? Мессер с удивлением смотрит на свой персональный миникомп. Теперь там было уже две записи: «Убить стрелка!» и «зомби». Неужели он настолько не контролирует свое сознание, что сделал эту запись во сне? Может, это он сам зомби? Но времени на раздумья не остается – пора выходить на связь.
– Ты тот парень, что ищет Стрелка?
Мессера уже начинал злить этот вопрос.
– У меня складывается впечатление, что все вокруг знают еще меньше, чем я, – с трудом подавив раздражение, ответил он. Связь была хорошей, и он слышал Шакала так, будто тот находился в соседней комнате.
– Зона штука загадочная … может, ты и прав, – примирительно ответил невидимый собеседник. – Самые мудрые из нас знают только то, что ничего толком не знают.
– Жаба говорил, что ты расскажешь, где тайник.
– Тайник отменяется. Тебе, парень, надо рвать когти.
– Это мне решать, когда, кому и что надо рвать. Если ты хочешь присвоить...
– С тех пор, как ты объявился в наших краях, в нашем и без того нестабильном мире произошли некоторые и вовсе непредсказуемые изменения....
– Меня, не помнящего тонкостей вашего нестабильного мира, это не касается.
– Ошибаешься, это в первую очередь касается именно тебя!
– Это мне решать.
– За тебя давно и все уже решили. Вчера вновь прибыл Грузовик смерти, и там вновь оказался выживший сталкер. Даже, говорят, не один. И все они ищут тебя!
– Мне наплевать.
– Не дури! Они ищут тебя, чтобы убить.
– Это мы поглядим, кто и кого. Да и с чего бы это…
– Не дури. Неужели ты не хочешь узнать, кто ты такой и что же ты забыл?
Мессер, собравшийся было вновь резко ответить, замер. Шакал знал, куда ударить.
– Ты можешь выйти на связь с Жабой и предупредить, – вкрадчиво продолжал Шакал, – все равно те ребята из грузовика тебя уже запеленговали. А я бы советовал тебе заглянуть в гараж, он в глубине, по трассе... И поспеши, те, кто тебя ищут – не люди, они зомби, запрограммированные на твое уничтожение. Ну, и последнее... будь осторожен. Некоторые сталкеры возлагают на тебя большие надежды, а остальные... боятся. Особенно темные сталкеры-убийцы. А дети Великого Кри тебя ненавидят и боятся одновременно. Они что-то знают про тебя...
– С чего это ты такой доброжелательный? – недоверчиво спросил Мессер, прикидывая, не хочет ли Шакал заманить его в ловушку. «Кри» и «темные сталкеры» не вызывали никаких ассоциаций.
– Я же сказал, некоторые сталкеры... В общем, ходит миф, что тот, кто трижды воскреснет, сможет добраться до сердца Зоны, а ты выжил в Грузовике смерти...
– А те, что идут за мной? – спросил Мессер, хотя внутри уже все для себя решил.
– Они не люди.
– Почему я должен тебе верить?
– Ты можешь верить или не верить. У тебя есть выбор.
– Я... – Мессер открыл было рот, но тут взгляд его упал на остатки пыльного стекла, уцелевшего в оконной раме. Четко и ясно можно было разобрать только два слова, которые кто-то начертил пальцем на стекле: «Стрелок» и «гараж». – ...согласен, – хрипло выдавил сквозь зубы Мессер и крепче сжал винтовку в руках.
А в это время в берлогу к Жабе наведался посетитель. Он был закутан с ног до головы в брезентовый плащ, а низко надвинутый капюшон скрывал большую часть лица. Двигался посетитель странно, словно боялся нечаянно все сокрушить на своем пути.
– Где он? – голос звучал глухо, но был вполне человеческим.
– Кто? – прищурился Жаба.
– С огнем играешь? – посетитель ни на йоту не повысил голоса, но Жаба сразу сник и как-то съежился:
– Он ушел.
– Смотри у меня.
– Да я что… я человек маленький… – залебезил Жаба, – мне что велят, то я и делаю... Только не пойму я, зачем он вам нужен?
– А тебе и не надо понимать! Не для того тебя здесь поставили.
– Яволь! – неожиданно щелкнул каблуками Жаба и подобострастно осклабился.
– Ерничаешь?
– Никак нет!
– Ну, гляди… – посетитель круто развернулся и вышел.
Жаба проводил его подобострастным взором, а потом его лицо неожиданно расплылось в самодовольной ухмылке:
– А чего мне глядеть… Я и так вижу многое из того, чего другим и не снилось. А излишнее знание, как известно, лишь усугубляет пищеварение, – и Жаба ласково погладил одну из своих многочисленных кастрюлек.
3. Level 1 Варианты.
Вариант 2.
– Сколько я тебе должен?
– А что с тебя взять… Да к тому же, ты ни черта не помнишь: ни кто ты, ни где ты… А вокруг, мой мальчик, Зона!
– Я не мальчик и не твой!
– Еще как мой – пока не отработаешь: и жратву, и лекарства, да и вооружить тебя надо… хотя бы для начала…
– Какое оружие ты дашь?
– На первых порах обойдешься ножом. Ну, и плащик дам, от радиации он не спасает, а от кислотных штучек и крысиных зубов будет полезен... А насчет мальчика – Зона рассудит!.. А кличка Стрелок тебе ни о чем не говорит?
– Нет.
– Ну и ладно. Для начала сгоняй-ка к блокпосту… Отнесешь запаянный металлический ящичек, оставишь под колючей проволокой, место отмечено на карте, а оттуда заберешь другой... Солдатикам глаза не мозоль, они обязательно попробуют твою шкуру на крепость... Ну что, согласен?
– А у меня есть выбор?
– Пожалуй, что нет...
– Тогда давай свой ящик, и кончим эти терапевтические беседы...
– У меня остался лишь один вопрос...
– Ну?!
– Как мне тебя называть, а то сталкеров много...
– Ну, раз ты мне ничего лучше ножа дать не можешь, зови меня Мессер...
– К черту сантименты! Начнем жизнь с нуля, – Мессер оглянулся на дверь Жабьей берлоги, в сердцах сплюнул себе под ноги, отшвырнул ящик в сторону и побежал.
Ноги слушались плохо – видно, он еще не набрал форму. Да и была ли у него какая-нибудь форма раньше...
«Черт, голова кружится. Странное марево справа по курсу... Или это только мне кажется... Пейзаж почти идиллический, только людей не видно... И какие-то животные рыщут в развалинах... Похожи на бультерьеров, но, кажется... слепые... Чуют они меня, что ли... ишь, насторожились... морды повернули в мою сторону...»
Первый пес прыгнул неожиданно.
Вот он еще упорно рыскал в траве, а вот уже, развернувшись по-волчьи всем корпусом, взвыл и прыгнул…
Вариант 3.
– ...вокруг, мой мальчик, Зона!
– Я не мальчик и не твой!
– Еще как мой… Для начала сгоняй-ка к блокпосту…
...Мессер оглянулся на дверь Жабьей берлоги, в сердцах сплюнул себе под ноги, отшвырнул ящик в сторону и побежал.
Ноги слушались плохо – видно, он еще не набрал форму.
...вот и блокпост...
До него доносились отдельные реплики:
– Вась, проверь вон те кустики! Дай коротенькую очередь!
– Может, доложить лейтенанту?
– Брось! Он опять будит злиться, что его даром потревожили... Или сдуру закатит лекцию о нашей великой миротворческой миссии…
– Лучше пусть злится, чем с нами будет то же, что и со старшиной!
– Черт с тобой! Зови! А я пока подержу те кусты под прицелом.
«Похоже, засекли», – равнодушно подумал Мессер. Он никак не мог сообразить: снится это ему или происходит наяву.
Существовала только одна возможность выяснить это окончательно. Мессер сделал шаг вперед, затрещали кусты, солдатик подпрыгнул, как ужаленный, и заорал:
– Стой! Стреляю!!! – и тут же дал длинную очередь.
Пули с хрустом вгрызались в плоть. Мессер равнодушно наблюдал, как на его груди медленно начинают распускаться алые «розы». Он еще сделал по инерции пару шагов, а потом ткнулся ничком в траву. Сквозь наползающую пелену беспамятства слышал обрывки разговора:
– Он попер на меня из кустов... типичный зомби...
– Да не трясись ты так...
– Майор будет недоволен...
– Черт с ним... может, это и к лучшему...
А потом все утонуло во мраке...
4. Level 2. Первая информация.
Это был сон и не сон одновременно. Мессер словно бы прожил еще раз некоторый отрезок времени. И даже не раз. В голове испуганной птицей билась одна-единственная мысль: «Жизнь – игра!». Мессер криво ухмыльнулся: интересно, а Игра – это жизнь? С какой стати его вдруг стали посещать такие банальные истины?
Так или иначе, но, пожалуй, он все же правильно поступил, взявшись за мелкие поручения Жабы. Теперь он экипирован и имеет некоторый начальный опыт, чтобы попытаться разобраться в происходящем. По крайней мере, чтобы не сдохнуть при первых же самостоятельных шагах, ну, а остальное… это уж как Зона позволит, плюс личная сноровка и опыт тела.
«Говорят, бег удлиняет жизнь. Врут! Которые сутки я уже наяриваю круги по Зоне. И, с каждым метром углубляясь в ее недра, я чую, как все напряженней дышит мне в спину пресловутая старуха с косой. Уж она-то точно могла сказать, что как бы кто ни бегал в этой жизни, а она давно поджидает его на финише».
Мессер на бегу помотал головой, стараясь отогнать тоскливые мысли, которые все чаще и чаще начали закрадываться во все еще полупустой мозг.
Отчасти он лукавил даже перед самим собой. За это время Мессер не только физически окреп, но и усвоил массу полезных сведений.
Например, о привычках Зоны, о ее пристрастиях, любимчиках и париях. Зона имела свой характер ¬– переменчивый, но прогнозируемый. А может, она была абсолютно равнодушна, а все остальное было лишь иллюзиями ее обитателей, рожденными в бесплодной попытке оправдать собственную беспомощность.
Тем не менее в Зоне толклось на удивление много народу. Это и солдатики на блокпостах, существовавшие отчасти благодаря торговцам, с которыми вели постоянный натурообмен. Это ¬психи всех мастей, ищущие здесь либо острых ощущений, либо смысл жизни. Как любой социум, весь здешний народ был связан друг с другом определенными взаимоотношениями. Кто-то кого-то ненавидел, кто-то от кого-то зависел, кто-то кого-то боготворил, хотя чаще всего все это было одновременно. А во всю эту неразбериху Зона добавляла свою, особенную, острую и загадочную приправу, превращая здешнюю жизнь в цепь смутных видений и иллюзий, разрушая привычные представления о времени и пространстве, о чередовании следствия и причины, а порою напрочь отрицая понятия здравого смысла.
Можно было придумать оправдание для странных на первый взгляд феноменов физического порядка, их можно было попытаться классифицировать и хоть как-то объяснить. Но как объяснить возникновение феноменов метафизических?
Вот говорят, что некоторые видели так называемого мертвого сталкера. И совершенно неясно, то ли это иллюзия, вызываемая каким-то излучением (но тогда кто наносит увечья тем, кто попался ему на пути?), то ли это действительно какой-то излишне живучий покойник (но тогда каким образом он проникает в запертые изнутри бункеры, почему всегда, когда он должен возникнуть, начинает идти дождь, и почему после столкновения с ним всех начинают глодать жуткие сомнения в реальности бытия?). А ускользающий труп? А танцующие во мраке? А Горное озеро? А... Да мало ли чего! Жизнь в Зоне бурлила и была окрашена в такие цвета, что подчас брала оторопь.
Но самым странным было то, что это никого не удивляло! Пугать – пугало, но все события и явления воспринимались как должное, никто не был возмущен царящим абсурдом. И никто словно бы и не догадывался, что существует другая жизнь, отличная от этой. Наоборот, данная жизнь обрастала мифами, пускала глубокие корни в сознании, рождая новые верования, концепции и трактовки. Но это было отодвинуто на второй план, а на первый лихо выезжал здешний быт, и бытие определяло сознание. Все, словно спятив, носились по Зоне, рискуя ежеминутно стать очередным феноменом, и во имя чего? Чтобы достать и... перепрятать, добыть и продать! Продавалось все, от жратвы и каких-то добытых в Зоне бумажек до собственных органов и целой жизни.
И эта бурная деятельность заставляла память работать как-то по особенному. Одних финансовых операций надо было держать в голове столько! И котировка артефактов у различных групп, и ценность отдельных документов, и более мирские вещи: пища, боеприпасы... Вплоть до пугающего своей обыденностью прейскуранта на трасплантанты. И все это обилие с виду второстепенной информации как бы вытесняло на периферию вопросы, связанные со смыслом существования в Зоне, со смыслом существования самой Зоны. И даже само упоминание о жизни вне Зоны.
Мессер заново учился пользоваться своим миникомпом, поддерживать связь с отдельными сталкерами. Он даже поучаствовал в облаве на сталкера-убийцу, успевшего ухлопать семерых, пока его не загнали в полуразрушенный поселок и не пристрелили, как бешеную собаку. Мессер не испытывал ненависти к этому парню, тело которого оставили псам. На его месте мог быть любой, просто обстоятельства так сложились. A может, так захотела Зона.
Сам Мессер тоже хорошо усвоил, что любой шорох – это прежде всего опасность. А также каждый незнакомый предмет, каждый знакомый, но странно выглядящий, нормально выглядящий, но непривычно функционирующий... И так далее, список был столь же велик, как и список артефактов в котировках. И опять же было смутное подозрение, что часть навыков он просто... вспомнил.
Самым светлым пятном пока было знакомство с кланом «Долг». Глава группировки принял Мессера благожелательно. Бункер, расположенный в центре свалки отходов, был обставлен по-спартански. Никаких портретов голых девиц, на стене лишь карта окрестных территорий с флажками, обозначавшими временное расположение аномальных зон и гипотетических гнезд мутантов. Сторожевой Пес, который уже три сезона возглавлял группу, был спокойный и уверенный в себе человек. Он четко обозначил цели группы: «Мы – барьер, и ни одна тварь, ни одна бумажка, ни один предмет не должны проскользнуть во внешний мир. Зона их породила, здесь они будут и похоронены!».
Единственное, что вызывало смутное беспокойство, это отношение членов группы к зомби. Месссер предпочел бы не трогать этих несчастных, если они не атаковали первыми. Ну, и некоторая доля фанатизма. Где-то рядом витал до боли знакомый душок – очень уж это все попахивало армией... Вот только откуда он знает, как «пахнет» армия, неужели он раньше имел к ней како-то отношение?..
Был и еще один нюанс, о котором Мессер старался не думать: деньги. Группа бралась лишь за уничтожение феноменов зоны и совершенно не торговала артефактами. Откуда брались деньги? Ведь на одних зачистках не разбогатеешь. Кто финансировал группу?
Странно, но Мессера совершенно не интриговала мысль, что где-то есть «Внешний мир»; похоже, что с этим понятием была связана какая-то душевная травма, и сознание наотрез отказывалось сосредоточиваться на всем, что могло касаться этого вопроса.
Можно было, конечно, плюнуть вообще на все и попробовать путь сталкера-одиночки, но пока Мессера устраивало его положение.
Он вспомнил то, что нашел в гараже. Там был лагерь военных сталкеров. Именно был! Потому что все они были мертвы, но определить причину их смерти не представлялось возможным. Единственное, что удалось выяснить, это их миссию – они явно выслеживали группировки сталкеров и методично их уничтожали. Но, видать, и на старух бывает проруха. Кстати, группировка «Долг» им была известна, но они ее почему-то не включили в список групп, подлежащих уничтожению, хотя на карте, которую он обнаружил у одного из группы «безвременно почивших», месторасположение было отмечено крестиком. Кстати, анaлогичный крестик стоял в районе НИИ Агропрома..
– Рассыпаться цепью!
Команда подхлестнула Мессера, он прибавил ходу и снял винтовку с предохранителя. Сейчас начнется! По данным разведки, логово слепых псов должно было находиться вон в той ложбине...
– Как себя чувствуешь, новичок? – доброжелательно поинтересовался Сторожевой Пес, встречая на пороге бункера вернувшихся из рейда сталкеров.
– Он молодцом! – отозвался за Месссера Вороний Глаз, верткий чернявый сталкер, который Мессеру чем-то не нравился. Уж слишком часто он оказывался рядом. Было такое ощущение, что он следит за Мессером. – Да и не новичок он! Tы бы видел, как он ловко снял вожака...
– Да, – задумчиво пробормотал Сторожевой Пес, – он, конечно, не новичок. – И как-то особенно пристально глянул на Мессера. – Зайди, поговорить надо.
«Интересно, его не коробит собственная кличка, или он не находит в ней ничего общего с теми псами, которых мы только что прикончили?» – Мессер вошел вслед за главой клана в бункер.
Сторожевой Пес первым делом направился к карте и снял один флажок. Самообман! В следующем сезоне, то есть после очередного выброса, надо будет воткнуть два-три новых.
– Я вот зачем тебя вызвал...
«Да не тяни ты!»
– ...в общем...
Мессер впервые видел Сторожевого Пса настолько смущенным. Bот он собрался с духом и выпалил:
– В общем, ты должен уйти!
– Почему?
– Ты очень неоднозначная фигура, многие сталкеры верят в то, что ты уже раз проходил весь Путь, а ты же знаешь местные легенды... «Лишь трижды возродившийся...»
– Знаю.
– Ты слишком привлекаешь к нам внимание. Вот и клан Убийц оживился, и зомби, которые всю жизнь шли из глубины Зоны, теперь стали появляться у нас в тылу.
– А при чем здесь я? («А вот вояки вас почему-то не трогают! Или не трогали? А теперь – именно из-за меня...»)
– Они ищут тебя. Я, конечно, дам тебе и детектор аномалий, и новенькую винтовку с боеприпасами, и концентратов – запас на три дня.
– Спасибо.
– Ты только не злись, у тебя своя дорога...
– Ладно, я понял. («Ничего я не понял! Если вы сотрудничаете с вояками, то не проще ли было меня просто им выдать? Неужели я настолько неоднозначная фигура? Неужели действительно со мной связаны какие-то особенные надежды? Еще бы неплохо хоть догадку какую иметь, что же это за надежды такие…»)
И снова бег. Заблуждаются те, кто считает, что сталкер – это тот, кто добываeт артефакты. Сталкер – это человек, который бежит. Куда бежит сталкер? А не все ли равно. Главное, что пока он бежит, он живет!
Впрочем, Месссер знал, куда бежит. Еще когда их группа на окраинах свалки обнаружила и уничтожила Плоть (подлую тварь, любимым занятия которой было преследовать раненного безоружного человека, а в остальное время с упоением пожирать крыс), с Мессером на связь вышел Одинокий Волк и намекнул, что его – Мессера – уже давно ждут в баре «Сталкер». Почему место в сердце Зоны, где собираются сталкеры, называется баром, трудно было объяснить. По крайней мере, Волк не смог ответить на этот вопрос; скорее всего, дань каким-то позабытым теперь традициям. На самом деле это было нечто вроде нейтральной территории, где могли встретиться сталкеры даже из враждующих кланов. Хозяин заведения по кличке Крыса зорко следил, чтобы никто не смел пользоваться оружием в стенах его заведения. За дверями – пожалуйста, хоть горло друг другу перегрызите. Слава о Крысе ширилась по зоне – многие его не любили, но большинство уважало.
Но ждали там Месссера не с пустыми руками, тот же Волк намекнул, что где-то в районе Темной долины есть любопытный домик, и Крысу очень интересуют бумаги, которые могут там находиться. Этот «хабар» будет для Мессера пропуском в элитный клуб, он автоматически перейдет в разряд опытных сталкеров. Хотя... на черта ему этот «клуб»... но, может, там удастся разжиться хоть толикой информации о... самом себе.
Правда, был возможен еще один вариант. Ведь Мессер со своей странной историей внезапно оказался втянутым в не менее странную политическую возню. Вон и «убийцы» что-то от него хотят. Неужели легенды о «трижды рожденном» имеют под собой реальную почву? Но тогда ему, как минимум, еще дважды надо прокатиться в Грузовике смерти... или первое его «тривиальное» рождение тоже идет в зачет? Да и как он, обыкновенный в принципе человек, мог изменить что-то в жизни такого монстра, как Зона? Так или иначе, но Крыса мог вести какую-то свою особую игру, используя его, Мессера, как разменную фигуру или проходную пешку.
Но была еще одна находка, которую он сделал в гараже и которая косвеннo намекала на Темную долину. Огромное помещение гаража было набито различной брошенной техникой. Тщательно обыскав его, Мессер обнаружил в одном из бардачков стоявших здесь и давно уже пришедших в негодность грузовиков путевой лист. Грязная скомканная бумажка не привлекла ничьего внимания. На грузовичке отвозили какой-то груз, называемый «детали установки №8» из НИИ Агропрома в лабораторию №6, и была эта лаборатория где-то в районе Темной долины. Здесь попахивало секретностью, а где секретность, там вояки, а где вояки – жди неприятностей! Может, покойные вояки перед своей кончиной как раз и искали здесь эти следы, которые могли вывести на темные делишки их предшественников, с естественной целью – чтобы их аккуратно замести. А тут еще на стене гаража кто-то размашисто вывел: «Убить Стрелка!». Значит ли это, что вояки охотились за неведомым Стрелком? Или надпись сделал тот, кто их убил? А кто их убил, или это было «что»? И что же это все-таки за Стрелок такой? И как он, Мессер, связан со всем этим?
22.09.2024 | Категория: Дети Зоны
